Глава 4
– Разве существуют на свете люди, кому не нравятся эти приятные сердцу внезапные трески, кашли, хрипы, шорохи, рык, крадущиеся в темноте шаги, чьи-то непонятные вздохи, которые так радуют душу знанием, что ты не один в этом чудесном месте? – говорил Игореха, наведавшийся ко мне через неделю.
– Еще как, – уверил я. – Но давай ближе к делу.
– Есть известия от адвоката.
Над костром благоухала уха, которую я периодически помешивал. Игореха расположился на трухлявом пне, бугристый нос с удовольствием втягивал запах, отчего глаза закатывались, будто эти процессы у него взаимосвязаны. Вдох – зрачки задрались, выдох – опустились. Простейшая механика. Спрашивать, к каким еще процессам его физиологии применимо данное правило, думаю, не стоит.
– Значицца так, – сказал он. Руки сложились на груди, взор с большим трудом отлип от котелка, отчего сообщавшаяся с носом система приказала долго жить. – Во-первых, никакой девчонки, которую, по твоим словам, убитый принес в дом, в деле не фигурирует.
Мое негодование прервал взмах руки.
– Второе. О чем ты не говорил. Я про обвинение в краже.
Если у удивления имеются зарегистрированные рекорды, то я побил их все:
– В краже?! Чего?
– Неких важных документов.
Припомнилась шарившая по комнате брата Сусанна. Меня скрутило, как от зубной боли. Если насчет кражи правда…
– Это подстава!
– То есть, ты не брал?
– На фига?!
Игореха пожевал нижнюю губу.
– И не мог случайно прихватить…
– Как ты это представляешь, мать твоя красавица?
– Никак. Однако, в жизни всякое бывает.
Остудив мой пыл, сослуживец продолжил тихо и деловито: