Когда он вернулся в спальню, ночной воздух обдал холодом его обнажённую кожу, и мысли о таблетке заставили Риса подумать о «Клинике Скотуса», а это, в свою очередь, вызвало воспоминания о Люси, которая дала ему адрес клиники. Его мозг не мог адекватно обрабатывать мысли: он чувствовал себя уставшим – в хорошем смысле – и по-прежнему возбуждённым. Поэтому он неожиданно сказал:
— Ты больше не думала о том, чтобы Люси пожила с нами? — он слушал вылетающие из его рта слова со смесью ужаса и восхищения, точно зная, какова будет реакция на них, но он уже не мог вернуть всё обратно. — Недолго, — неуверенно добавил он.
Из скомканных простыней на кровати показалась голова Гвен.
— Если это шутка, — сказала она, — то она плохая. В чём дело – одной женщины в постели тебе недостаточно?
Свеча в столовой начала мерцать глубоким тёмно-красным цветом, отбрасывая танцующие тени на стены зала и спальни, окрасив великолепную грудь Гвен в кроваво-красный оттенок. Хотя в глубине души Рис осознавал, что зашёл на минное поле и что ему нужно быстро отступать, им внезапно овладел невероятный гнев, тёмная волна нахлынула на него, сбивая с ног разум и оставляя за собой что-то более старое и неприятное.
— Христа ради, — отрезал он. — Она просто
Льющийся из столовой свет мерцал всё чаще и чаще, превращая грудную клетку Гвен в уродливый рельеф.
— Иди ты на х..., если ты не можешь понять, что я не хочу, чтобы в моей квартире жила другая женщина. И иди на х…, если ты не можешь принять тот факт, что у меня очень важная работа. Думаю, простая жеманная секретарша Люси тебе больше подходит!
Гвен вскочила на ноги, прижимая к груди простыню. На мгновение Рис подумал, что она собирается вытолкать его из спальни, но вместо этого она выбежала мимо него в зал. Дверь с громким стуком захлопнулась за ней, но перед этим он успел увидеть в безумном пульсирующем свете выражение лица Гвен.
И кроме гнева, которого он ожидал, который он чувствовал, там было кое-что ещё. Там был ужас.
Внутри коробки бок о бок лежала коллекция округлых предметов, каждый размером с небольшой фрукт. Среди них не было двух одинаковых, но они все были похожи между собой, и все были похожи на прибор, который сейчас лежал на рабочем столе Тошико. В оранжевом свете ламп трудно было судить, но, казалось, их цвета варьировались в гамме от аквамаринового до розового: ничего слишком яркого или слишком тёмного, всё пастельное, все цвета выглядели бы хорошо в ресторане или баре. Спокойные цвета. Поверхность их была покрыта пузырями, но пузыри казались частью дизайна, а не результатом воздействия слишком высокой или слишком низкой температуры. Пузыри были одинакового размера и находились на одинаковом расстоянии друг от друга, и они формировали полосы, или ленты, между которыми оставались области гладкого материала – Тошико решила, что это какая-то разновидность керамики. Ей казалось, что эти пузыри – своего рода кнопки.
Каждый предмет отличался по форме от своих собратьев. Некоторые были длинными и узкими, некоторые – короткими и широкими, а некоторые состояли из соединённых вместе шариков.
В коробке лежал лист бумаги. Он был втиснут между приборами и стенкой коробки. Тошико выудила его оттуда. Сначала ей показалось, что текст на нём набран старомодным шрифтом, но потом она заметила, что бумага жёлтая и плотная, немного покоробившаяся, как иногда бывает со старыми газетами. Шрифт был не просто старомодным – примечание было действительно напечатано. Вручную. Или на пишущей машинке.
Это был список объектов: краткое описание и цвета, достаточно для того, чтобы их можно было идентифицировать и отличить друг от друга. Там был и абзац, посвящённый тому, как они попали в Торчвуд: два из них были найдены в том, что, как предполагалось, было потерпевшим крушение инопланетным космическим кораблём, обнаруженном на археологических раскопках, посвящённых Железному веку, на местности недалеко от Минах Хенгойда в 1953 году; пять приборов были приобретены на аукционе в 1948 году, происхождение неизвестно; а один был перенесён из более ранней торчвудской коробки, датированной 1910 годом. Все они были помещены в один ящик в архиве на основании их внешнего сходства, и их функции не были определены.
Документ был подписан уверенной рукой; чернила выцвели от времени.
Под подписью красовалось имя человека, который отправил эти объекты в архив, вместе с датой.
Капитан Джек Харкнесс. 1955.
Глава седьмая
В город нехотя пришло утро пятницы; оно наступало против собственной воли, серое и унылое, вялое и усталое. Движение на улицах было заторможенным; водители медлили, используя педали акселератора и тормоза, медленно реагировали на светофоры или пешеходов на перекрёстках. В воздухе висела туманная дымка, скрывая стены зданий и заставляя лица людей выглядеть как будто потными, даже притом, что люди были одеты в толстые пальто. Голуби для удобства собирались в стайки, не желая летать дольше, чем им требуется, чтобы найти новое место для приземления. Даже вода на скульптуре в центре Бассейна текла медленнее, чем обычно. Горячая и безумная активность прошедших дней отступила, оставляя за собой грязное устье апатии.
Насколько Гвен могла судить, в Хабе царило такое же похоронное настроение. Тошико выглядела так, словно она опять работала всю ночь напролёт; она ни с кем не разговаривала, если только к ней не обращались, и даже в этом случае предпочитала отмалчиваться. Волосы Оуэна торчали в разные стороны, и, хотя он уходил из Хаба, а потом вернулся, на нём по-прежнему была вчерашняя одежда, и он был небрит. Только Джек был свеж и спокоен, он рассекал неподвижный воздух, словно хищник; с лёгкой складкой беспокойства между бровей.
ebooksa