— Без него пленников к дону Луису не отправлять.
Да так с той поры и пропал:
— Ни слуху от него, ни духу.
— По радиосвязи получено задание и лично Вам, сеньор? — управляющий вопросительно глянул в лицо Фрэнка.
— Оверли! — подсказал новоявленный механик.
— Вот именно, Оверли, — последовало подтверждение полномочий механика, присланных от дона Луиса. — Вам уже приготовлено все необходимое для работы- инструменты, приспособления.
После чего управляющий основательно и со знанием дела, тут же познакомил прилетевшего специалиста с непосредственным фронтом работы, в виде аварийного самолета, бережно укрытого пока брезентовым пологом.
После демонстрации, беспомощно зараставшей на лугу травой, несчастливой «Сессны», сеньор Сарбино кивнул в сторону ее нынешней стоянки:
— А так машина, как машина. Если наладить, так, как надо, то обязательно полетит!
Последних слов, однако, ему можно было и не говорить. Так как Фрэнк уже все понял. И едва он остался один, как взялся за дело. Немедленно нырнул под брезентовой полотнище. С тем, чтобы, пусть, мельком, но рассмотреть:
— Зачем, собственно, его и завезли сюда, к черту на кулички?
И, надо сказать, осмотр его не очень-то обрадовал.
Фюзеляж машины, как и предупреждали, действительно пестрел пулевыми пробоинами. Зато само, некогда сломанное, шасси навело его на некоторые сомнения.
Через некоторое время механик появился у управляющего с первым вопросом, возникшим в этой командировке.
— Сеньор Сарбино, кто-то уже копался в самолете? — не утерпел он от того, чтобы не задать вопрос управляющему.
— Нет, сеньор, — услышал в ответ. — А в чем дело?
Механик прикусил язык.
— Просто спросил, — взял он немедленно свои слова обратно. — На всякий случай!
И так ловко, при этом, дал обратный ход своей неосторожной попытке прояснить обстановку, прилетевший янки, назвавшийся механиком, что простодушный заместитель управляющего тут же и забыл о возникшем интересе гостя.
Дальнейшее, более пристальное, за несколько дней, знакомство с асьендой дона Луиса и его обитателями, а главное, — с аварийной машиной, навело насторожившегося Оверли, на еще более мрачные размышления: