Буш провел пальцем по нанесенной на карте линии.
— Значит, мне придется делать большой крюк над Тихим океаном.
— Совершенно верно. Полетное время увеличится примерно на час, но топлива вам вполне хватит, даже с учетом резервных запасов.
— Так вы говорите, что начальство согласно?
— Безоговорочно.
— Тогда все будет, как вы хотите. Можете вы сказать, а почему это так важно?
— Разумеется. В этом секторе у нас нет кораблей, сюда не могут долететь самолеты с авианосца. Если вы отметите на карте местоположение крупных кораблей, которые, возможно, увидите, то окажете нам неоценимую помощь.
— И это все, что вам нужно?
— Да. Разве что мы просим вас держать глаза открытыми и замечать все необычное. Я не могу конкретизировать мои слова… ситуация экстраординарная, никто понятия не имеет, где пропавшие могут обнаружиться.
— Сделаю все, что в моих силах.
— Спасибо вам.
Двумя часами позже «747-й» оторвался от взлетной полосы.
Буш сам сидел за штурвалом. Из-за увеличенного запаса топлива разгон оказался более долгим, но, пробив висящий над Лос-Анджелесом смог, они увидели над собой синее небо. Набирая высоту, он направил самолет по широкой дуге над побережьем Южной Калифорнии. В чистом небе ярко светило солнце, внизу они видели и Сан-Диего, и фермы на южной границе Соединенных Штатов. Где-то там лежал и Эсенадас. «Ах, мотель моих грез», — с улыбкой подумал Буш. И, забыв о приятных воспоминаниях, сосредоточился на настоящем.
— В этом полете я без работы не останусь, — пробурчал Труби, второй пилот, на котором лежали и обязанности штурмана.
Он следил за курсом и прислушивался к пиканью радиомаяка в Сан-Диего. Когда самолет оказался над Тихим океаном, переключился на частоту радиомаяка в Ла-Пасе.
— У нас долго не будет возможности определить наше местоположение по данным радиомаяка. К счастью, на самолете есть навигационный блок.
— Не волнуйся, мой мальчик, все будет хорошо. Не забывай, что во время войны «Б-17-е» и «24-е» летали через Атлантику безо всяких радиомаяков и навигационных блоков, руководствуясь только картами и секстантами, какими пользуются на кораблях.
— Давай обойдемся без лекций, босс. Я тоже читал учебники по истории. Просто приятнее в любой момент знать, где ты есть и куда направляешься. А когда нас никто не ведет, на ум почему-то приходит печально известный рейс новозеландской компании в Антарктиду…
— Прикуси язык! У нас ничего такого не будет и в помине. Мы летим днем, на высоте тридцать одна тысяча футов и, как только завершим поиск, прямиком направимся в Боготу. Волноваться не о чем. — Он включил громкую связь. — Доброе утро. Говорит командир экипажа вашего самолета. Мы только что вышли на расчетную высоту нашего полета, тридцать одну тысячу футов. Температура за бортом — минус пятьдесят градусов, но в Боготе погода гораздо лучше. Плюс двадцать по Цельсию, около семидесяти по Фаренгейту. Прибудем мы туда чуть позже, потому что наш самолет, как и многие другие, привлечен к поискам пассажиров лайнера «Ка-Е-Вторая». Поэтому мы пролетим чуть западнее, чем планировалось, и будем сообщать в координационный центр обо всех замеченных внизу кораблях. Я говорю вам это на случай, если вы сами захотите выглянуть в иллюминатор. Кто знает, вдруг кто-то из вас и найдет пропавших пассажиров и экипаж лайнера. Приятного вам полета, благодарю за то, что вы воспользовались услугами «Уэстерн».
— Да ты у нас первоклассный психолог, — прокомментировал Труби.