— С удовольствием, мой пончик, вот только на каком языке? Под гипнозом я могу говорить на шестистах пятидесяти семи языках. Ты не знаешь, какой именно у них в ходу?
— Может, никакой? — пробормотал Парртс, разглядывая оскаленные морды аборигенов. — Поскольку это первый контакт, вряд ли они говорят на каком-нибудь из известных галактических наречий. Они похожи на хесткуинцев, однако прикус у них, как у васкебьорнов.
— Я знаю оба эти языка, — гордо заявила девушка.
— Конечно, радость моя, конечно, однако… А-а-а-а!
— Я что, слишком сильно сжала твою руку? — с беспокойством спросила Стайрин.
— Ерунда! Раздави меня, проглоти, по… — Парртс ошарашенно помотал головой. — Что я сказал?
— Ты сказал «а-а-а-а-а!»
— Ну да, а по какому поводу?.. Вспомнил! Смотри, вон там, на стене. Видишь? С цепью на шее? Смахивает на горништильфа, верно?
— Ты про того, кто похож на раздутого рака с избытком клешней?
— Точно.
— Не знаю, не знаю. В жизни не видела ни одного горништильфа, хотя, разумеется, говорю на их языке, как на родном. — Стайрин изящно содрогнулась. — Надеюсь, выгляжу я немножко иначе…
— Да что ты! Экзоскелет… — Парртс запнулся, ибо в мысок его левого башмака ударилась стрела. — Начинай, пока не стало слишком поздно!
— Ку ви аудас мин? — крикнула девушка и помахала рукой. — Ни эстас амиког кай дезирас пароли…
— Экморту, филине де ундиио, форнику вин анкау!
— Что он сказал? — справился Парртс.
— С добрым утром. Как поживаете?
— Гляди, ящерицам не нравится! Бедняга, и копьем-то его колют, и за цепь дергают! Жаль, что с нами нет полковника. Он бы порадовался.
— Попробую еще раз.
Горништильф, по всей видимости, отнюдь не горел желанием вступить в беседу, однако ящерицы, похоже, понимали, о чем речь, и одергивали пленника, награждая его уколом копья, стоило тому перейти на оскорбления. Мало-помалу горништильф сообразил, что лучше подчиниться. Люди приблизились к стене, с опаской поглядывая на оружие в руках аборигенов, и приступили к переговорам.
— Мы пришли с миром, — произнесла Стайрин.