— Ты заморишь себя голодом, — покачал головой Хэнк, когда официант унес тарелки.
— Это вряд ли, любовь моя. В этом круизе мы слишком много ели. — Она похлопала себя по округлившемуся животу. — Я боюсь даже думать о том, сколько я набрала лишних фунтов.
— Я люблю каждую входящую в них унцию!
— Только на расстоянии, милый, до тех пор, пока эти головорезы не покинут наш номер. Мы должны их терпеть?
— Боюсь, что да. Но недолго. Мы можем оставаться в спальне и запирать дверь в гостиную. Пусть спят на диване, ковре, где угодно. Мне как-то без разницы.
— Только вспомни о них, а они уже тут как тут. Не моя ли подружка плывет между столиками?
Консепсьон Вальверде, войдя в «Королевский гриль», огляделась, увидела Хэнка и Френсис и направилась к их столику. Подойдя, выдавила из себя улыбку и кивнула.
— Вас ждут в каюте. Немедленно, — холодно сказала она.
Френсис ослепительно ей улыбнулась.
— Оставь нас в покое, сука… puta.
— В соседней каюте совещание. Вы нужны, чтобы включить подслушивающее устройство. — Она обращалась к Хэнку, полностью игнорируя Френсис. Повернулась и ушла, как только последнее слово слетело с губ.
— Как ты ее назвала? — спросил Хэнк.
— Puta. Проститутка. Самое худшее ругательство, которое я смогла вспомнить. Сегодня же возьму в библиотеке испанский словарь, чтобы получше подготовиться к нашей следующей встрече.
— Мне надо идти…
— Разумеется. И ты поймешь, если я засижусь над салатом и приду не скоро.
— Да. Поверь, я очень сожалею, что все так вышло. Я вернусь, как только смогу. Подожди меня за столиком, а если доешь салат раньше, за стойкой.
— Только не в «Королевском гриле». Здесь все очень уж чинно. Я буду в «Лидо».
— Хорошо. Постараюсь не задержаться. «Обратного пути нет, — думал Хэнк, медленно шагая к своей каюте. — Просто нет. Мне-то что, я знал, на что шел. Но я сознательно обманывал себя, полагая, что смогу взять в это путешествие Френсис и не допустить ее участия в этой истории. Должно быть, опять сработало подсознание: мне хотелось рассказать ей обо всем, но я боялся. Вот подсознательно я и выстроил ситуацию, когда ей пришлось самой выяснять, а чем я, собственно, занимаюсь. Или я зря валю все на Фрейда? Да и черт с ним, сделанного не вернешь». Он громко постучал в дверь собственной каюты, разозлился из-за того, что открыли ему не сразу. Наконец, между дверью и косяком появилась узкая щель, настороженный черный глаз оглядел его с головы до ног, прежде чем дверь распахнулась.
Хосеп, в наушниках, сидел рядом с магнитофоном. Узи, девушка и Леандро Диас сгрудились рядом. Остальные четверо тупамарос сидели вдоль стены. В воздухе висел табачный дым. Узи взглянул на вошедшего Хэнка, подозвал его взмахом руки.
— У них там вроде бы совещание. Пленка заканчивается. Надо быстро вставить новую.