Потеряться на корабле невозможно, даже на таком большом лайнере, как «К.Е-2». Хэнк нашел Френсис с первой попытки, за их столиком в «Королевском гриле». Она завтракала большим стаканом минералки с привкусом лимона.
Его радостное: «С добрым утром» — вызвало лишь легкое подрагивание ноздрей, словно она внезапно ощутила какой-то крайне неприятный запах. Зная, что без плотного завтрака он сам не свой, Хэнк не стал продолжать столь неудачно начавшийся разговор до еды. Его желудок урчал от голода, и только тут он вспомнил, сколь давно ел в последний раз. Официант записал заказ, торопливо отошел.
Вновь они сидели молча. Тишину нарушало лишь звяканье посуды и столовых приборов, вызванное качкой. Наконец, к радости Хэнка, принесли еду, и он с аппетитом набросился на яичницу с двойной порцией бекона, маленький стейк, оладьи, гренки и рогалики. Френсис допила минералку, посмотрела на его тарелку и побледнела. Хэнк так энергично работал челюстями, что она больше не могла сдерживаться, хотя и зареклась разговаривать с ним.
— Господи… Как ты можешь? Корабль тонет, все лежат пластом или блюют, а ты поглощаешь еду в таком количестве, что вьетнамской семье ее хватило бы на год. Неужели такое возможно?
— Я проголодался, — со всей серьезностью ответил Хэнк.
У Френсис отвисла челюсть… и распиравшая ее злость бесследно исчезла. Она рассмеялась. Взяла его руку в свои. Свободную, левую. Потому что правой он по-прежнему отправлял содержимое тарелки в рот.
— Я ужасно себя чувствую. И мне стыдно за вчерашнее.
— Тебе надо что-нибудь съесть.
— Да. А потом мгновенно умереть. Лучше выпью еще стакан минералки со льдом. Причина не в качке. Я плаваю с детства и не помню, чтобы страдала морской болезнью. Все дело в «александерах» с коньяком. Не следовало мне болтать со шведом, который покупал «александеры» с коньяком. Он-то думал только об одном. Он много говорил о своей работе, вроде бы он большая шишка в издательском мире, но на самом деле ему хотелось уложить меня в постель. Он даже перешел от намеков к делу, ущипнув меня за зад. У него не руки, а клешни. Возможно, он сам не знает, какой он сильный, синяк останется. Зато я мгновенно протрезвела. Притащилась в каюту и устроила представление. Извини.
— Тебе не за что извиняться. И ты имеешь полное право на плохое самочувствие. Но при случае ты укажи своему скандинаву, что сначала я изобью его в кровь, а потом вышвырну за борт.
— Мой герой! Нет, я сама виновата в том, что позволила ему угощать меня. Мне хотелось отвлечься от того, что творилось в нашей каюте. Но я знала, что не получится. Извини… и на этом мы перестанем извиняться друг перед другом. Ты — за то, что втянул меня в эту историю. Я — за свое поведение. На извинениях поставлена точка. Случилось что-нибудь важное?
Хэнк вытер губы, откинулся на спинку стула, довольным взглядом окинул пустую тарелку.
— Не просто важное — практически невероятное.
— Так расскажи. После нескольких последних дней я поверю чему угодно.
Френсис молчала, пока Хэнк рассказывал ей о деталях заключенного союза. Разве что глаза ее раскрывались все шире и шире, а однажды она даже ахнула. Хэнк ничего не оставил за кадром рассказа и о конечной цели нацистов, предугаданной Узи. Когда он закончил, она замотала головой, как после нокдауна. Слова Хэнка били, словно кулаки.
— И у тебя нет ни малейших сомнений, что все это — не чья-то злая шутка? — спросила она.
— Хотелось, чтобы были. Но мы все слышали собственными ушами… есть и запись. Мы поехали в круиз с тем, чтобы выслеживать военных преступников, но сами попали в зону боевых действий. Этих людей надо остановить прямо сейчас, до того, как они начнут реализовывать свои планы. Если мы потерпим неудачу и оружие попадет по назначению, через десять лет может начаться атомная война.
— Это невозможно.
— К сожалению, возможно. Мы читали о нацистах в наших учебниках по истории, но думали, что они канули в Лету, как Чингисхан и монгольские орды. И в этом ошибались. Мой отец воевал с ними, так же как и твой". И победа далась ой как нелегко. Если бы несколько сражений закончились иным исходом, немцы могли бы взять верх. У них было достаточно ресурсов и воли к победе. И сейчас мы плыли бы на «Адольфе Гитлере», а не на «Королеве Елизавете».
— Вот теперь ты мелешь чушь.
ebooksa