— Он женится на мне, — сказала Гвен. Она посмотрела на экран консоли, где непрерывно генерировались какие-то показания.
— Амок.
— Джек сказал, что я могу заняться им. Базовые исследования и анализы.
— Ты же вроде сказала, что не видела его?
— Он оставил мне записку. «Тош, возьми Амок и протестируй его, пожалуйста, базовые исследования и анализы». — Она продемонстрировала Гвен стикер с надписью, сделанной каллиграфическим почерком, который мог принадлежать только одному человеку.
— Ты уже можешь сказать, что это? — послышался голос, неудачно пародирующий Рольфа Харриса[33].
У них за спинами стоял Джеймс. Гвен попыталась вести себя как ни в чём не бывало, но ей было нелегко смотреть ему в глаза так, чтобы это ни у кого не вызывало ненужных подозрений.
— Нет, — сказала Тошико.
— Ладно. Оно безопасно? — спросил Джеймс, наблюдая, как график показаний на экране ползёт вверх.
— Восемь уровней изоляции, — сказала Тошико. — Защитные экраны. Блокировка. Пояс верности.
— Хорошо, — сказал Джеймс. — Я больше не хочу такого насилия над мозгом.
— Да, я тоже, — согласилась Тошико. — Я до сих пор не могу нормально думать. Мой отец называл это «как пыльным мешком стукнутый». Отвратительно. Ничего не соображаю. А ты как?
— Отлично, — сказал Джеймс.
— Как твои рёбра?
— Отлично. Оуэн велел не поднимать тяжестей.
— Что? — спросила Тошико, бросив взгляд на Гвен. Та невольно фыркнула от смеха.
— Ничего.
— Что? — повторила Тошико, с любопытством глядя на Гвен.
Гвен покачала головой. Накатили непрошеные воспоминания. Джеймс, берущий её на руки у холодильника в первые предрассветные часы пятницы. Сгорая от страсти, он едва ли чувствовал её вес.
— Ничего. Но это было действительно на двадцать семь баллов, правда? — сказала Гвен.