Я открыла глаза и уставилась на бледно-жёлтый потолок больничной палаты. Голова гудела, во рту было сухо, саднило ободранные локти и колени, но всё это меркло на фоне пожара, разбушевавшегося внутри моего тела. Собственно, именно поэтому я и очнулась: острая боль с терпким привкусом настигла меня во сне и заставила проснуться. Мне невыносимо, буквально до одурения хотелось мужчину. Пожар съедал меня изнутри, я чувствовала, что от желания у меня поднялась температура, и мне уже было физически тяжело дышать от сильнейшего спазма где-то внизу живота. Я прикусила губу, стараясь прийти в себя, и смогла трезво мыслить лишь тогда, когда почувствовала металлический вкус крови во рту.
Именно в этот момент послышался скрип двери и в палату, где я лежала, зашёл Бенефис и тут же прищёлкнул пальцами, ставя магический купол от прослушивания. Разноцветные искры пробежались по стенам и потолку помещения, надёжно впитывая в себя все звуки. Бенефис Кёнигсберг был одет в безупречный отглаженный брючный костюм и рубашку с шёлковым шейным платком, который так ему шёл. На его лице не было и следа от недавней драки в подвале замка Редстафф. Интересно, сколько времени я провалялась без чувств? Чем всё закончилось? И где именно я нахожусь?
– Лоли, ты уже очнулась? – обеспокоенно спросил он.
– Да, – прошептала я, а мои глаза против воли заскользили по подтянутой фигуре начальника отдела Особо Тяжких Преступлений и Убийств. Я смотрела на одетого Бенефиса, а воспалённый мозг подсовывал мне воспоминания его рельефного обнажённого торса и крепких ягодиц. Мои щёки обожгло от откровенных картинок, я зажмурилась и попыталась сосредоточиться.
– М-м-м-м… Что случилось?
– Ох, я тебя об этом хотел спросить, – Бенефис строго скрестил руки на груди, сделав визуально свои и без того широкие плечи ещё шире. – Моя охрана доложила, что ты сбежала из клиники. Я не знал, что и думать! И почувствовал себя полнейшим идиотом, когда через четыре дня Дарион вызвал меня в Лазурию, кратко объяснив, что назначена операция по захвату особо опасного преступника, в чьих лапах ты предположительно находишься, и попросил моей помощи.
– Эм-м-м… – глубокомысленно промычала я, не зная, что сказать в оправдание. Ну, а правда, что я могла сказать? Все объяснения моих поступков будут звучать крайне глупо и неубедительно. На тот момент мне казалось моя идея подработать в курортном мире и параллельно поискать Виера просто-таки гениальной.
– Если бы не твоё состояние, то я бы прямо сейчас тебя знатно отлупил бы, – рыкнул Бенефис, неожиданно оказавшийся рядом со мной.
Я икнула, услышав его угрозу, так как прекрасно поняла: он не шутит. Тем временем брюнет протянул руку к моему лицу, отодвинул прядь моих волос и произнёс уже совершенно другим голосом:
– А зелёный цвет глаз и кожи тебе очень идёт.
Я покраснела ещё сильнее, вспомнив, что Бенефис меня застал в подвале Редстафф в облике троллины, да и сейчас моя кожа всё ещё имеет оливковый оттенок, хотя загар заметно выцвел за то время, что я находилась в замке Редстафф. Я вскинула глаза на мужчину, чтобы оправдаться, но увидела на дне его тёмно-карих глаз всплеск веселья, и слова застыли у меня на устах.
Тем временем Бенефис медленно заправил выбившуюся прядку, а потом дотронулся подушечкой большого пальца до чувствительного местечка рядом с мочкой уха и, легко касаясь, заскользил им по шее, а за тем ниже и ниже, к ложбинке между грудей. От его прикосновения волна тепла и предвкушения разлилась по моему телу.
– Бенефис… – мой голос внезапно сел. Я хотела было рассказать, что нахожусь под действием афродизиака и не могу терпеть эти прикосновения, но брюнет перебил меня.
– Лоли, ты самая несносная девушка из всех, кого я знаю, самая непредсказуемая и самая отважная. Я уже в курсе, что ты отправилась на поиски Виера и решила не говорить мне об этом, – Бенефис неожиданно резко крутанул меня на бок, задрал больничную сорочку и смачно ударил по моей ягодице.
– Бенефис!!! – закричала я, не ожидая такого подвоха. После волнующих и мягких прикосновений к моей ключице и груди этот звонкий шлепок почти отрезвил меня.
– Это тебе за то, что обманула меня и отправилась в Лазурию, – улыбаясь, как сытый кот, произнёс мой невыносимый мужчина, а затем он наклонился к моему уху и прошептал, опаляя шею горячим дыханием, – А это за то, что, не смотря ни на что, ты осталась живой.
И в этот миг я почувствовала его пальцы там, где им не следовало бы быть. Я не сдержалась и застонала от удовольствия, выгнувшись дугой в его умелых руках. Бенефис нагло ухмыльнулся и спустя мгновение его чувственные пальцы уже танцевали во мне, касаясь самых потаённых точек, даря истинное наслаждение и развязывая болезненный узел внутри живота, который не давал мне покоя после принятия зелья Асмандиуса. Я стонала и вскрикивала, зажмуриваясь от потрясающих ощущений, и не заметила, в какой момент Бенефис разделся сам. Мне оставалось лишь радоваться, что начальник маглиции предусмотрительно поставил на палату поглощающие шумы чары. Когда он подвёл меня к самой грани, я почувствовала, как он заменил пальцы и плавно вошёл в меня сам. Бенефис как всегда был на высоте, он дал мне привыкнуть к его размеру, а затем набрал темп и стал ритмично вколачивать меня в больничные простыни. Разумеется, я взорвалась первой, тысячи искр пронзили меня насквозь, а тугой узел внутри живота исчез, оставив за собой лишь приятные ощущения, затем с громким рыком взорвался и сам Бенефис.
Мы лежали влажные от пота на смятых больничных простынях и приходили в себя. Сейчас, когда у нас всё случилось практически после недельного перерыва, самого длительного воздержания с начала наших отношений, я вдруг почувствовала укол совести и иррациональное раскаяние. Почему иррациональное? Да потому, что Бенефис являлся моим молодым человеком, и по логике, всё, что произошло между нами, правильно, а я всё равно испытывала какое-то смутное сожаление.
– М-м-м-м… ты была невероятной, может, повторим как-нибудь ещё раз с афродизиаком? – вдруг повернулся ко мне Бенефис, нарушая тишину палаты.
Я уставилась на своего мужчину, беззвучно открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Изумление было написано на моём лице столь явно, что Бенефис весело расхохотался, взъерошил мои волосы и произнёс: