– Итак, – сказал Борхерт. – Все-таки правда для вас важнее, мистер Кляйн.
Он сидел в своем кресле, неуклюже взяв оставшимися пальцами пистолет:
– Прошу, присаживайтесь, мистер Кляйн.
– Он не заряжен, – сказал Кляйн.
– Нет? – удивился Борхерт. – И почему вы так думаете?
– Пистолет, который вы мне дали, был не заряжен.
– Это так, – сказал Борхерт, – но не потому ли, что я дал его вам?
Кляйн не ответил.
– Не желаете рассказать, что узнали? – спросил Борхерт.
– Вы планируете убить Элайна.
– И?..
– И планируете выставить все так, будто его убил я.
– В этом отношении на вас можно было положиться, – сказал Борхерт. – Вы отменно сыграли свою роль. Зарегистрированная склонность к насилию. Явная одержимость Элайном, живым или мертвым. Ошибаетесь вы только в одном пустяке: я уже убил Элайна.
– Когда?
– Вскоре после того, как вы ушли. Для человека без конечностей он оказал самое активное сопротивление.
– Зачем?
– Ах, – сказал Борхерт. – Мистер Кляйн, сомневаюсь, что смогу вам это втолковать.
– А ты попробуй.
– «А ты попробуй», мистер Кляйн? Как нелитературно. Причина лежит в вере. Мы с Элайном расходились в некоторых деталях, вопросах веры. В интересах веры нужно было расправиться либо со мной, либо с ним, причем так, чтобы второй показался невиновным. Иначе бы возник раскол. Естественно, я, со своей стороны, предпочитал, чтобы расправились с ним, а не со мной.
– Вы были врагами.