Турист

22
18
20
22
24
26
28
30

– Мы входим в маленькую группу французских, итальянских и испанских специалистов, которая создана по секретному соглашению между разведками этих стран.

– И эта группа действует подпольно, – договорил Пьетро.

– Да, – подтвердил Матис. – Мы как бы не существуем. Считается, что мы ушли на пенсию или уволились.

– С какой целью? – поторопил его с ответом итальянец.

Ответил Сесар:

– Мы должны вычислять и физически устранять членов тоже подпольной организации, созданной бывшими сотрудниками различных секретных служб, перешедшими на сторону организованной преступности.

– Они охотятся за внедренными агентами, за разведчиками, раскаявшимися преступниками и защищенными свидетелями. И убивают их, – добавил Матис. – Разумеется, они не трогают полицейских, судей и всех, кто стал слишком трудной мишенью для мафиозных организаций.

Бывший комиссар сделал вид, что сосредоточился на поглощении еды, а затем спросил:

– Почему мне кажется, что я уже видел эту историю в кино?

Матис и Сесар переглянулись. Потом испанец обиженно спросил:

– Ты действительно думаешь, что это просто красивый ужастик?

Самбо сердито бросил вилку и нож на тарелку и прошипел:

– С кем вы, по-вашему, говорите? До того, как обмануть себя самого, я был начальником убойного отдела. Я слышал много легенд о секретных службах, но эта звучит слишком грубо.

Француз остановил на Самбо взгляд и долго смотрел на него с довольной улыбкой человека, нашедшего то, что ему подходит.

Эта улыбка раздражала Самбо. Наконец бывший комиссар устал и попросил:

– Прекрати. Это меня бесит.

– Ты был провинциальным сыщиком, – с теми же шипящими нотами в голосе сурово ответил Матис. – Ты был чем-то вроде боксера низшей категории, которому ни разу не пришлось сражаться на достойном упоминания ринге.

Пьетро даже не попытался ответить на этот удар. Он имел дело с преступниками всех уровней, но понимал, о чем говорит француз. Трудность была в том, что отличить правду от слухов и мифов всегда трудно, если имеешь дело со шпионами.

Сесар повел себя более миролюбиво.

– Я тоже был провинциальным полицейским, – признался он. – Потом, против желания, оказался втянут в это дело и должен был сделать выбор.