— Либо пентаграмму напитывают кровью близкого родственника. Чёрт! Да ты точно сбрендил?! — вспылила я, уже понимая, какую возню он затеял. И чем для него это может обернуться. Но Абрахам сделал жест рукой, веля продолжать излагать материал, и я, чуть ли не шипя и рыча от злости, продолжила: — Питаются призраки сильными эмоциями. В основном это — страх. Но могут быть и другие — угрызения совести, боль утраты, любовь или ненависть, в конце концов. Хорошо наевшийся призрак может не только проявляться самостоятельно, без подпитки тёмной магией некроманта, но и удерживать форму, материализоваться, порой даже двигать предметы… правда, на это у них уходит слишком много энергии. Зачастую призраки не опасны для человека. Но если он накушается, то… в общем, может повоздействовать на живого и организовать ему сердечный приступ, инсульт, нервный срыв…
— Молодчинка. И теперь скажи мне, будь добра, КАК ты собиралась сама справиться с призраком, имея с ним кровную и сильную эмоциональную связь и багаж исключительно теоретических знаний? Да на такое и опытный некромант — конечно, если он в своём уме — не пойдёт.
А вот об этом я как-то и не подумала. Вряд ли мне удалось бы оставаться равнодушной, если бы мать откликнулась на призыв…
— По книжке, — ответила я, чувствуя себя как минимум дурой, а как максимум — особо изощрённой самоубийцей.
— Это был вопрос риторический, — сказал Абрахам, временно откладывая мои терзания. — Ты теорию знаешь, хвалю и горжусь тобой. Вот и давай не будешь забывать азы и усложнять работу некроманта.
И я даже не успела рта открыть, как он прочитал заклинание и активировал пентаграмму.
— Чтоб на тебя блохи напали… — от души пожелала я магистру Абрахаму, чувствуя, что не готова. Не так! Я просто ВООБЩЕ не готова к… и если что-то пойдёт не так, то…
Внутри пентаграммы замерцал голубоватый свет, и спустя секунду в самом её центре стояла она — Сонеа Удачливая, самая опытная и талантливая воровка и самая непревзойдённая мошенница Квартала Семи Висельников. Самая красивая женщина Объединённых Королевств. Самая… самая. Ну и мать моя по совместительству.
Где-то такая, какой я её помнила — невысокая, с большими синими глазами и тонкими губами, с кучерявыми, цвета тёмного дерева, волосами, забранными в хвост… Где-то не такая — то есть немного прозрачная, не такая яркая, словно нарисованная в пастельных тонах. Но это мелочи. Главное то, что Сонеа Удачливая была точно такая, какой я хотела её запомнить — с дерзкой улыбкой на губах и хитринкой во взгляде. Немного растерянная, словно её разбудили и велели бежать. И вот она вроде и прибежала куда сказали, да только теперь понять бы, зачем. Её не тронуло время, а смерть, казалось, была даже к лицу. По крайней мере, теперь ей не нужны белила и пудра, чтобы достичь на лице того аристократического цвета дорогого фарфора. И так бледна.
Ну и с одеждой экономия. Теперь только плетёный из крапивной нитки балахон, в котором её вешали, на всё посмертие…
Как-то так же, похоже, выглядела сейчас и я. Может, не такая прозрачная, но однозначно такая же растерянная.
Почему-то захотелось ущипнуть себя. Было какое-то ощущение нереальности происходящего. Или ущипнуть лучше Абрахама? Себя жалко.
А что? Так оно как-то быстро и ни черта неправдоподобно происходило, что нормальный человек свихнётся. А я себя пока считала именно нормальным человеком. Несмотря на все старания окружающих меня человеков убедить меня в обратном. И всё равно — стоило встретиться глазами с матерью, как сердце предательски подскочило комом к горлу, внутренности завязались узлом, а на глаза навернулись те самые предательские слёзы, которые я так старательно прятала даже от себя. Получалось не ахти. Особенно в последнее время, но старалась честно. Вот даже кулаки сжала так, что пальцы судорогой свело.
М-да. Как бы себя ни убеждала, что смирилась с тем, что её нет, сколько бы ни корчила из себя сильную и безразличную, себе и ей врать я не могла. Мне не хватало матери. Не хватало её колючего взгляда, немного хриплого от табака голоса, резких, часто нервных объятий. Не хватало её напряжённых, плавных, как у дикого зверя, движений.
— Так и будешь стоять столбом? — спросил Абрахам, чем привёл меня в некое подобие движения. Если прыжок на месте с перепугу можно так назвать. — И держи себя в руках, будь добра. Давай, Кэт, не спи на ходу.
Выспишься с вами всеми. Я скоро вообще спать с открытыми глазами научусь. Можно подумать, я его просила устраивать эту тёплую… ну или не очень тёплую родственную встречу.
Сам он вроде ничего и не делал. Стоял, скрестив руки на груди, и внимательно, да что там… чересчур внимательно смотрел на призрак. Только это и выдавало в нём то самое состояние, что Дорк называет «полная концентрация на потоках силы». Ну и мелкий бисер капель пота на лбу.
С другой стороны, моим заданием было держать себя в руках. Держу. Хорошо так держу. Ну, я так думала, что хорошо. Даже слезла со стула и сделала шаг вперёд, поближе к рисунку пентаграммы.
— Здрасте! — ляпнула я, ничего лучше не придумав.
Мать хмыкнула и упёрла руки в бока, склонив голову к плечу. Сие нехитрое движение открыло широкую полоску чёрного синяка от петли на шее, и я вздрогнула, отвела взгляд. Есть ещё в мире то, на что я просто не могу смотреть, оказывается.
ebooksa