— Последствия ранения.
— Но ведь уже больше месяца прошло, неужели не зажило? Зачем так сильно бинтовать? — удивился Александр.
Врач недовольно поморщился — я тоже не люблю, когда лезут не в свое дело, да еще и дают советы, — но все же снизошел до ответа:
— Пластика, делаем постепенно.
— Пластика? — опять удивился Демин. — Больной в коме делают пластику? В обычной государственной больнице? Я не ослышался?
Сашка картинно развернулся ко мне:
— Вот, видишь! А говорят, что у нас плохая медицина и денег в бюджете совсем нет.
Врач опять поморщился. Ему очень хотелось послать нас куда подальше вместе с нашими расспросами, но он сдержался, буркнув сквозь зубы:
— Тут особый случай.
— И каков прогноз? — встряла в разговор я.
— Мы родственникам не говорим, но с каждым днем шансов становится все меньше.
— А вот, кстати, насчет родственников, — подхватил тему Демин. — Кто навещает больную?
— Родители. Мать почти каждый день приходит. Стоит здесь, смотрит, плачет.
— И пускаете?
— А что делать? Несчастная женщина. В бокс, конечно, входить не разрешаем, но пусть хоть из-за стекла посмотрит на дочку.
— Вчера и сегодня утром кто-нибудь приходил кроме нее?
Доктор решительно помотал головой: ни вчера, ни сегодня никого не было, в этом он был абсолютно уверен. По нашей просьбе врач вызвал медсестру, которая дежурила ночью. Она тоже никого не видела. И по телефону вчера тоже никто не справлялся о состоянии Вероники.
Я достала фотографию Андрея — увы, парня они видели. «Да и кто бы его пустил», — заметил врач.
Впрочем, если Андрей до сих пор не объявился в больнице, не означало, что он не появится здесь и дальше. Поэтому мы с Деминым разделились. Александр договорился с главврачом и остался на отделении, а я отправилась на встречу с Романом — другом Андрея.
— Только выключите эту шарманку, — услышала я за спиной Сашкино ворчание. — А то у вас скоро появится еще один пациент.