Верховский грустно смотрел на меня. Его глаза под очками были красными и слезились — сколько же дней он не спал?
— У меня всегда была мечта. Сколько себя помнил, всегда мечтал услышать Бога. Это у меня от бабушки, она верила в Бога, хотя и была членом партии… Странно, не правда ли? — усмехнулся он. — Я никогда не понимал, если Бог есть, то почему мы не слышим его? Почему создатель не разговаривает с нами, почему забыл нас? Потом я пришел к выводу, что канал связи искусственно забит. Человек искусственно кем-то отлучен, мы заперты здесь на земле, словно в темном маленьком чулане, за которым большой и светлый мир. И я очень хотел найти и открыть дверь.
Верховский с жадностью выпил новый стакан, принесенный официантом.
— Возможно, Андрей и сможет вытащить кого-нибудь из комы, — продолжал Верховский. — Я не знаю. Он вообще для меня загадка. И не только для меня, но и для мироздания, так как с каждым днем меняется, развивается, узнает себя, свои возможности. Даже за те дни, что я не видел Андрея, он изменился. Как писал Майринк: «Существует бесконечная лестница. Первая ступень называется гениальностью, остальные толпе неизвестны и их относят к разряду легенд».
Я не стала говорить Верховскому, что Андрей во сне связывался со мной, и лишь кивком поощрила его к дальнейшему разговору.
— Я все это рассказываю вам потому, что Андрей нуждается в защите. Если Майер и его хозяева узнают, что мальчик представляет собой на самом деле, они уничтожат его. Ибо, как мне думается, Майер со компанией прямо или косвенно ответственны за ограничитель в нашем мозгу. Ваши коллеги тоже попытаются убить Андрея. Для них он угроза, не знаю, в чем именно, но они воспринимают его именно так. С вашим начальством говорить бесполезно. «Мы не можем рисковать», — вот и весь их ответ на то, когда я просил полковника отдать Андрея мне, а не Майеру, если они найдут его. Рисковать они не могут. А у меня, может, это получилось первый и последний раз! Три операции за два дня — и никакого результата. Ни малейшего! Ничего не вышло! Я даже начинаю думать, что в случае с Андреем это вовсе не я, такой умный и умелый, справился. Может, это там наверху кому-то нужно, чтобы такой вот Андрей появился на земле!
— Что-то я раньше не замечала в вас подобного фатализма.
— Тут поверишь и в Бога, и в дьявола, — отмахнулся Верховский. — Может, провидение в лице этого мальчика сделало нам подарок, который один раз в сотни тысяч лет делают, а мы от него отмахнемся, как уже бывало. Может, он наш единственный шанс выпутаться из этого порочного круга, понять, для чего мы здесь и чего от нас ждут там.
Он умоляюще посмотрел на меня.
— Остановите их, пока не случилось непоправимое. Вы сможете.
— Знаете, доктор, мне только сейчас пришла в голову любопытная мысль: если Андрей так ценен для вас, то не вы ли все это затеяли? Может, никакого похищения, никакого побега и не было? А?
Я думала, что Верховский с негодованием откинет эту мою идею как бредовую, но он молчал. Теребил ремешок от часов, уставившись в пространство, потом поднял на меня глаза.
— Да.
— Но как же вам удалось? И когда?
— Идея возникла спонтанно. Когда я понял, что у меня все получилось и Андрей выкарабкается — это было спустя пару часов после операции, первые минуты я ликовал. Я чувствовал себя человеком, ухватившим за бороду самого Бога или дьявола, или обоих сразу. Воздействие на мозг в этот раз было более щадящим, если можно так сказать, да и состояние пациента, поначалу расценивающееся как крайне тяжелое, таковым не оказалось, так что мальчик пришел в себя довольно рано. Как я и надеялся, личность, память, привязанности — все сохранилось. Более того, вы бы видели его глаза… Но потом меня пронзила мысль — ведь за ним придут! Я просто не мог отдать его им! Я…
— И что же вы сделали?
— Я понимал, что действовать надо быстро — пока мальчик в реанимации, ему ничего не грозит, но что потом? Доверять я мог только Алине — реанимационной медсестре. Мы знакомы очень давно, она мне абсолютно предана. Я понимал, что у Майера наверняка есть соглядатаи в Санатории, вряд ли он оставил без присмотра лабораторию, даже догадывался, кто это…
— И кто же?
— Какая сейчас разница… Но, если вам интересно, пожалуйста, — один из наших анестезиологов. Но, слава богу, в этот день на операции был другой.
— И как вам удалось провернуть этот псевдопобег?
ebooksa