— Возвращаться к Нидару с био-софтом — значит совершить самую большую ошибку. Он знал, что Велрод жив. И зачем-то направил по его следу именно меня. Что-то темное творится тут, дружище.
«Демонстрируешь свое хваленое чутье?»
— Велрод решил сбежать со службы и прихватил с собой эту дрянь… И я не думаю, что он хотел продать ее и сколотить капитал. В собственном доме не торгуют ядерными бомбами. «Сирень» была гарантией его безопасности, на тот случай, если Контора решит не отпускать в отставку своего лучшего агента. Но Нидар затеял какую-то сложную игру. В которую некстати ввязался я.
«Не только ввязался, но уже и порядком смешал порядки на доске. Попутно сам превратившись из пешки как минимум в слона. Имея на руках „Сирень“, ты сможешь рассчитывать на… определенное уважение со стороны других игроков. И, возможно, даже диктовать условия».
— У меня лишь одно условие. Я хочу жить. Если для этого придется остаться на веки вечные тут, на Пасифе, это, в конце концов, не самый плохой расклад. Я выторгую у Бернарделли свою жизнь в обмен на «Сирень».
«Не имея ни малейшей гарантии того, что он не уберет тебя сразу после того, как получит био-софт».
— Ты прав — ни малейшей. За это я и люблю свою работу — всегда есть простор для приятных неожиданностей…
Войс-аппарат издал тонкий неприятный гудок.
— Уэббли?
Но это был не Уэббли.
— «Сирень» у вас?
Этот голос был ему знаком. Очень спокойный, негромкий, очень лаконичный. Маадэр ощутил, как враз заныли зубы — несмотря на то, что голос предводителя убийц исходил из войс-аппарата, от него все равно веяло чем-то холодным и неприятным.
— У меня.
— Где человек, у которого она была?
Маадэр бросил взгляд на тело Велрода. Лежа лицом вниз, облаченное в костюм из дешевой ткани, оно уже не выглядело могущественным или зловещим. Скорее, жалким, осунувшимся, ничем не примечательным. Как любое тело на улицах Девятого.
— Он мертв.
Бернарделли ответил не сразу.
— Его убили вы?
— Да. Не могу сказать, что убил, я действовал в порядке защиты…
— Не имеет значения. Я хочу вас видеть. Вас и «Сирень».