– Я рад, что ты не стала звать меня и тратить желание на то, чтобы узнать, кто отец ребёнка, – сказал он мне вместо приветствия, когда, наконец, отвернулся от колыбели.
Я удивлённо похлопала ресницами:
– Что…? Как…? Но откуда ты знаешь, что я хотела задать тебе этот вопрос?
Адам рассыпался оранжевыми искрами и хитро улыбнулся:
– Я же джин, Лоли, и я обещал тебе желание. Джины чувствуют такие вещи. Ты очень хотела загадать это желание, но всякий раз тебя что-то останавливало. Ты молодец, что удержалась и не стала так тратить его.
Я еле заметно кивнула, да, всё так и было. Целую весну, лето и осень я хотела узнать, от кого же беременна, но боялась узнать ответ на свой вопрос. Я не чувствовала, что меня стоит за это хвалить, скорее наоборот – я проявила трусость. Но говорить Адаму об этом точно не стоит.
– Ну что? Ты подумала о том, чтобы хотела бы для себя? – спросил джин после неловкой паузы. – Я могу увеличить твой дар вещевика или наделить какими-нибудь способностями Роберта. Если хочешь, я бы мог отыскать информацию про твоих родителей, ведь всё детство тебя растила бабушка Ирма. Чего бы ты хотела?
Я задумалась, сцепив руки перед собой и уставившись на младенца. Да, конечно, мне хотелось бы увеличить собственный магический потенциал или же сделать так, чтобы Роберт никогда, к примеру, не болел, хотелось узнать что-нибудь и о своих родителях, но глядя на малыша, я вдруг вспомнила про Океанурию.
– Адам, – встрепенулась я, – а на сколько далеко простираются твои возможности?
– Я не могу заставить полюбить или возненавидеть, не могу оживить или убить и не могу повернуть время вспять, – быстро проговорил джин, подозрительно глядя на меня.
– Есть такой мир… Океанурия. Он умирает, и я хочу, чтобы ты его оживил, – сказала я, тщательно подбирая слова. – Это же не человек, а мир. Может у тебя получится?
Адам покусал губу, взвешивая все за и против, наконец, ответил:
– Оживить весь мир – такого мне ещё ни разу не загадывали. Обычно просят что-то для себя… Ты, однако, умеешь удивить, – он хмыкнул, видимо, размышляя над моим желанием.– Что ж, оживить тех, кто уже умер я не смогу, – джин задумчиво присел на мою кровать и стал теребить свой туманный хвост. – Но я смогу восстановить магическую ауру мира, наполнить океаны водой и увлажнить землю, взять оставшиеся ростки и зерна, что там есть и заново рассадить деревья и цветы. И я смогу исцелить больных обитателей Океанурии, но не оживить мёртвых. Такое решение тебя устроит?
Я задумалась. Конечно, это не совсем то, что я хотела, но всё же, это намного лучше чем то, что творится в Океанурии сейчас. Скорее всего, в этом мире остались ещё ангелы и если им не помочь, то они умрут. Я кивнула:
– Да, и сделай так, чтобы ни один человек или нечеловек не смог построить телепорт в этот мир, имея недобрые намерения, – просила Адама.
– О, – огненный джин коварно улыбнулся, – я поступлю даже лучше.
Что-то промелькнуло в улыбке Адама, что мне совершенно не понравилось.
– Адам, погоди, что ты сделаешь? – заволновалась я. – Адам, стой!
Но джин уже таял в воздухе, оставляя после себя оранжевые искры.
Весь вечер я не могла найти себе места, не зная, что же такое придумал этот хитрый джин. Я помнила его потрясающий спектакль в замке Редстафф и виртуозную игру на два лагеря, а потому беспокоилась о том, что он задумал. За ужином я даже рассказала всё Дариону, потому что он заметил, что я ни к чему не притронулась. Мой супруг ответил, что мне не о чём беспокоиться, и, зная Адама, он был уверен, что моё желание будет исполнено в лучшем виде.