Пассажиры

Клер шмыгнула носом, втянув ноздрями изрядную часть набежавших соплей, и утерла остальные тыльной стороной кисти. Джуд увидел, что она отвечает короткими резкими кивками.

Его взгляд вернулся к экрану, и прежде всего к Либби. И он тут же заметил, что с ней что-то неладно.

Глава 19

Почти год минул с той поры, когда Либби испытала приступ паники в последний раз.

Эти приступы регулярно донимали ее после двадцати, мало-помалу сходя на нет по мере приближения к третьему десятку. Когда же они вернулись, связав Либби по рукам и ногам в отправлении своих обязанностей медицинской сестры стационара психиатрического отделения, ее бывший хахаль Уильям настоял, чтобы она сообщила об этом своему инспектору по охране труда, а тот направил ее к консультанту. Доктор Гудвин высказал вслух то, что Либби и так уже заподозрила: что это симптом посттравматического стрессового расстройства. И теперь убийство Виктора Паттерсона у нее на глазах вытащило на поверхность воспоминания и о Монро-стрит, и о смерти брата Никки.

На сеансах психотерапии она обучилась действиям на случай, если почувствует приближение приступа. Так что теперь, едва ощутив в комнате расследования учащающееся сердцебиение, отодвинула свой стул от стола, игнорируя воцарившуюся вокруг суматоху, и попыталась держаться прямо, несмотря на дезориентацию. Потом накатило головокружение, грудь и подмышки прошибло потом. Либби взглядом отыскала чистую стену, чтобы сосредоточиться на ней и очистить рассудок.

«Обуздывай это, – твердила она себе, – не убегай прочь, а встреться лицом к лицу, это тебя не убьет».

Врач сказал Либби, что, если во время эпизода она будет не одна, это поможет ей восстановить уверенность. Однако в этой комнате она ни одной живой душе довериться не могла. Единственный человек, которому она верит, – лишь изображение на экране, притом перед ним стоят куда более смертоносные проблемы, чем перед ней. В конце концов взгляд Либби оторвался от пустой стены и вернулся к экрану Джуда, пока тревога мало-помалу покидала ее, а учащенный пульс возвращался к норме.

Семеро оставшихся Пассажиров выглядели напуганными. Раз Хакер смог походя прикончить калеку-пенсионера, героя войны, то может поступить так же и с любым из них.

Было столько криков и речей, перекрывающих одна другую, что Либби с трудом вычленяла полные предложения, улавливая лишь отдельные разобщенные слова и фразы. Сэм талдычил своей жене Хайди, что любит ее и что все обойдется, но не мог убедить ни ее, ни даже себя. Билкис – женщина в цветастом хиджабе – не расставалась с надеждой, что телефон может вдруг заработать, давила на кнопки и пыталась вызвать операционную систему. Шабана тем временем никак не могла взять происходящее в толк, понимая лишь, что ничего хорошего это не сулит. Только София воспринимала все как само собой разумеющееся и без устали улыбалась в камеру.

Джуда больше заботило чужое благополучие, чем свое собственное. Либби увидела, как он утешает явно подавленную Клер. Его старания убедить ее не терять надежды послужили для Либби доказательством, что чутье, при встрече с Джудом подсказавшее, что он тот самый, не обмануло ее. Он – хороший человек, тревожащийся за других. А ее опыт подсказывал, что таких раз-два и обчелся.

– Ну, Джек, – перекрыл гомон голос Хакера, – теперь я привлек твое внимание?

Но тут встряла Либби, не дав тому и рта раскрыть:

– Вам вовсе незачем было это делать. – Она поднялась со стула, опершись о край стола, потому что колени до сих пор подгибались после приступа паники. – Виктор не заслужил этого, он был ни в чем не виновен.

– Да ну, кто-то у нас обрел голос, ага? – откликнулся Хакер. – Впрочем, вынужден не согласиться с вами. Он не был невиновен. Невиновных среди нас попросту нет.

– Почему вы его убили? Он не сделал вам ничего дурного.

– Мисс Диксон, молчите, пожалуйста, – окрысился на нее Джек. – Вы только усугубляете…

– Я усугубляю? Я только что собственными глазами видела, как человека разорвало в клочья, потому что вы поступили в пику Хакеру, когда он вам говорил!.. Как еще можно это усугубить?

– Дайте ей сказать. Вы больше не распоряжаетесь своим судебным фарсом, Джек, – продолжал Хакер. – Что у вас на уме, Либби?

– Виктор был героем войны, больным на последней стадии рака. Вы поступили с ним совершенно несправедливо.