Пассажиры

Сердце у Либби оборвалось. Даже Джек уже не выглядел столь уверенным в дальнейших шагах, держа телефон в руке, но не пуская его в ход. Новостные каналы снова появились на экранах; каждый давал прямой эфир из следственной комнаты.

«Экстренные новости – бомбы в наших школах», – сообщала бегущая строка в нижней части экрана. Либби осталось лишь догадываться, какой ужас охватил родителей из конца в конец страны.

Она заметила, что Джуд единственный из Пассажиров смотрит на свой монитор спокойно, словно уже смирился со своей участью. И снова узнала в его глазах печаль, отнюдь не объясняющуюся нынешними обстоятельствами. Что же вынудило его переселиться в машину?

– Давайте разрядим обстановку и поглядим, что наши друзья в соцсетях имеют сказать по поводу последнего оборота событий, а, Кэдмэн? – пригласил Хакер.

– Среди родителей наблюдается массовая паника, как и следовало ожидать, – начал тот. – И многие угрожают нарушить ваше предупреждение и забрать детей из школы немедленно. – Сняв очки, он улыбнулся. – Вот видите, за что я люблю моих коллег – пользователей соцсетей. Несмотря на угрозу жизни их детей, они все равно первым делом считают нужным поделиться своими страхами со всем миром, прежде чем бросаться спасать своих малюток. Сперва поделись, а после реагируй. Я это обожаю.

– А о нас что-нибудь есть? – поинтересовалась Мюриэл, нервно теребя свои наручные часы, пока Кэдмэн и его команда сканировали входящие данные.

– Конечно, я тут обобщаю, но, судя по всему, им не нравится цвет жакета Фионы; имя Мэттью в тренде с хэштегом #док_секси; тысячи призывают к смещению Джека с поста; находят голос Мюриэл «раздражающим» и «плаксивым» и считают Либби «сердобольной снежинкой с чудовищным вкусом в обуви».

– Серьезно? – вопросила Либби и скрестила руки, даже не зная, какая критика оскорбила ее больше. – Два человека погибли от бомб в машинах, и жизни тысяч детей подвергаются угрозе, а они твитят о моих туфлях?

– Однако они в чем-то правы, – не смутился Кэдмэн. – Как я понимаю, их вам подарили?

– Нет, не дарили.

Похоже, Кэдмэна это удивило.

– Советую вам воспринимать соцсети как реку. У нее один исток, но чем дальше она течет, тем больше петляет в разные стороны. Некоторые новые русла быстро пересыхают, другие начинают течь своим путем. У каждого свое мнение. Вы можете лично отправиться в каждую из этих школ, собственноручно дезактивировать каждое из этих взрывных устройств и единолично спасти жизни каждого Пассажира. Но какой-нибудь «тролль» в муниципальной квартирке в Хакни с секущимися волосами и татушками с орфографическими ошибками все равно будет сетовать, что вы отбросили женские права на десяток лет назад, потому что сделали это, будучи одетой в юбку.

Либби охватило негодование. Она хотела лишь вырваться из этой комнаты, вернуться домой, свернуться калачиком под пуховым одеялом и больше никогда не думать о беспилотных авто.

– Прошу вас, – обратилась она к Хакеру, – просто положите этому конец. Вы уже доказали, что беспилотные авто далеко не так непогрешимы, как нам твердили. Так что вам уже нечего доказывать.

– Я и не говорил, будто хочу что-то доказать, Либби.

– Тогда какой же смысл в этом во всем?

– День за днем мы позволяли распоряжаться нашими жизнями решениям, которые принял вместо нас искусственный интеллект. Вы ведь так считаете, не правда ли, Либби? Что мы столь пренебрежительно относимся к своему собственному существованию, что охотно отдали себя на волю ИИ, сотворенного людьми, но неспособного к сопереживанию, сочувствию или нравственным суждениям. Вы считаете, что мы изъяли человечность из человечества?

– Я не хочу, чтобы приблуды думали за меня.

– Но вы такая же рабыня ИИ, как и любой другой. Откуда мне известно о марше протеста, в котором вы участвовали в Лондоне против Билля о дорожной революции два года назад?

– Я… я… не знаю.