— Разденьтесь на минуту до пояса.
Мирослав медленно снял полосатую тюремную одежду.
Майнер подошёл и осмотрел его.
— Да…, - произнёс он, покачав головой. — Тяжёлый случай! А теперь можете одеваться.
Отправив Мирослава в камеру, комиссар вызвал своего помощника — инициативного и расторопного Карла Шипку.
Войдя в кабинет, Шипка снял фуражку и пригладил чёрные вьющиеся волосы.
— Что дал обыск в доме барона Габора? — резко спросил Майнер.
— Практически ничего, — с готовностью ответил Шипка, хорошо зная переменчивый характер своего шефа. — Ни денег, ни бумаг, ни какой-либо переписки. Либо Габор не хранил ничего дома… Либо он, иль кто иной успел всё уничтожить.
Майнер вздохнул и задумался.
— Будут какие-то приказания господин комиссар? — спросил Шипка.
— Ты вот что… Найди мне хотя бы… какой-либо образец почерка этого барона, — попросил комиссар.
— Будем проводить экспертизу?
— Пока не знаю. Быть может пригодится когда-нибудь.
Мирослав играл в карты со стариком и новым заключённым — худым прыщеватым юнцом, начинающим карманником, который к тому же в ссоре убил своего подельника.
Юнец в явно не по росту большом арестантском халате, нагло говорил, бросая грязноватую карту:
— Значит придушил барончика, а Липский? Конечно, он был тебе должен кругленькую сумму. Прикончил его, а денежки припрятал. Не поделишься?
— Ты сначала выйди отсюдова, — буркнул длинноволосый старик. — Тебе за убийство каторга светит, так что не скоро свободу увидишь.
Мирослав молчал. Ему вообще говорить не хотелось. Он вспоминал Виолу, думал о том, каково ей сейчас, думал о том, что если сказать комиссару, что он был с ней, это бросит тень на её репутацию, а она такая нежная, добрая, воздушная. Он не мог переступить через неё!
Оставив в дураках обоих игроков, он, залпом выпив из кружки ту бурду, что им принесли, зажевал оставшейся от обеда коркой хлеба. Затем подошёл к решётке окна и прижался к ней лицом.
Его сокамерники, шурша матрацами, укладывались спать, а он ещё долго стоял и глядел на небо.