Каждый выбирает

— Этот твой Ингельрок упрям, как осел. Настоял на личной встрече с тобой несмотря на мои возражения.

— Что он хочет?

— Сделать тебе предложение.

— Какое?

— Узнаешь от него.

— А почему ты его отговаривал?

— Сам поймешь, когда выслушаешь его. Я ничего не хочу тебе говорить, чтобы ты не подумал, будто бы я управляю тобой.

— Ну, не хочешь говорить — не надо, — проворчал Олмир и решил, что в свою очередь тоже не расскажет Месенну о своих проблемах. Только получит от него добро на применение кое-каких специфических приемов, и все. Помолчал и спросил: — Надеюсь, ты прибыл сюда не для того, чтобы пустить пару туманных намеков?

— Да, не для этого. Я здесь чтобы повидаться с тобой и на всякий случай сбить спесь с Шорота. У него и мысли не должно быть о каких-либо импульсивных действиях против вас.

— А надо ли? Мы вроде бы контролируем ситуацию.

— Как говорится, береженого бог бережет. Лично ты, дорогой мой, твои друзья и вся Ремита слишком ценны, чтобы допускать даже малейший риск потерять вас.

— Польщен. Спасибо за доброе слово.

— Не подсмеивайся, я говорю серьезно. Без преувеличения, будущее нашей и прочих известных нам цивилизаций определяется существованием двух полюсов — нас, жалких остатков меритской общины, и вас, жителей Ремиты. Только мы совместными усилиями в состоянии уничтожить естественные пределы развития известной нам разумной жизни. Меритцы первыми разбудили дремавшие в человеке возможности. А что в результате? Нагромождение диких случайностей — и чудо, что кто-то из нас остался в живых. В данный момент мы в недосягаемости для явных и тайных врагов. Зато Ремита плотно опутана зловещей паутиной, и мы, маги, обязаны пресечь малейшую возможность новой катастрофы вселенского масштаба. Поэтому-то я и хочу потрепать нервы Шороту.

Месенн глянул на Олмира и улыбнулся.

Они помолчали. Месенн потянулся за яблоком, надкусил. Стал со смаком жевать. Олмир, глядя на него, не удержался и взял себе грушу. Она оказалась такой сочной, что он вынужден был, чтобы не обрызгаться, наклониться далеко вперед. Доев яблоко, Месенн потянулся за грушей. Олмир — за яблоком. Посмотрев друг на друга, они рассмеялись.

— Я создал много разных миров, — сказал Месенн, — но так и не смог понять, существует ли Тот, Кто создал нашу Вселенную и, естественно, меня самого. И тебя, дорогой мой Олмирчик. Чем черт не шутит — может, прав Уренар, утверждая, что мы сами сотворили себя. Но если наш Создатель все же есть, то Он строго придерживается по крайней мере двух правил. Первое — скрыть от нас Свое существование. Я понимаю, почему возникло — если в действительности возникло — у Него такое желание. Сам неоднократно поступал так же. Мне не ясно, почему Он решил руководствоваться вторым правилом — чтобы каждая прописная истина, каждое техническое решение, каждый этический императив открывались бесчисленное множество раз. Наш мир больше всего похож на кофемолку, в которой миллиарды лет перемалывается один и тот же материал. Бесконечный круговорот информации в природе. Посмотри на человека. В материнской утробе он проходит путь, который преодолел его биологический вид: от одноклеточного организма через насекомое, рыбу, амфибию, звероподобное хвостатое существо — к тому созданию, которое, собственно, и называется гомо сапиенсом. Зачем это? Непонятно. Но это еще далеко не все. Каждый человеческий детеныш начинает учиться. Усваивать давно известные истины. И жует их, жует и жует. А потом этот же процесс осуществляют его дети, внуки, правнуки и так далее. Зачем? Бессмысленность какая-то.

Доев грушу, Месенн потряс рукой, стряхивая капельки сока, обтер ладонь о свои штаны.

— Я боюсь, что мы еще мало пережевывали знания о виерном взаимодействии. Что человечество не созрело до материализации виртуальностей. Что-то чересчур просто и прямолинейно мы приближаемся к поставленной цели. Не может не быть отступления, возвращения к истокам. А оное подразумевает уничтожение Ремиты. Почему ты не хочешь объединить наши общины?

Объединение меритской и ремитской общин было давней идеей мага. Олмир, более сведущий в делах общественного управления, понимал, что время подобных новшеств еще не пришло.

— Да потому, что мы пока не готовы. И ничего с нами не случится, — сказал он. — Хватит черной философии. Вначале оденься поприличнее. Может, примешь душ?