Навигатор из Нерюнгри

22
18
20
22
24
26
28
30

Ульяна видела: перед глазами по-прежнему пролегали подсвеченные голубым линии. К ним присоединились загруженные Кириллом — они оказались отмечены зелёным. Флиппер — а Ульяна настойчиво называла корабль по имени — ненавязчиво предлагал ей свой маршрут.

Но девушка взглянула на тот, который был предложен человеком, и направила корабль по нему, совсем как недавно, во время тестового полета. Флиппер нехотя скорректировал траекторию, синие отметки померкли и словно ушли на второй план.

— Приближаемся к точке входа в транзакцию, — тихо сообщил Василий, — ввожу код. Новичкам приготовить бумажные пакеты и запасные рейтузы. Ульяна, держись курса, а то нас выбросит черти-где. Запускаю обратный отсчёт: семь, шесть, пять, четыре, три, три с хвостиком, два… пуск.

Корабль дёрнулся вперёд. Экипаж вдавило в мягкие сидения, защитное поле сработало, мягко выровняв давление и позволив дышать свободно. В ушах — непрекращающийся свист. Ульяна видела, как пространство съёжилось, свернулось в сахарную вафельную трубочку, а далекие звёзды словно смахнуло с бархатного пледа. Их размазанные хвосты слились в одну пеструю панораму. Девушка почувствовала давящую боль в груди, потяжелевшие конечности будто придавило стотонной глыбой, в голове помутилось.

— Ульяна, Наташа, смотрите перед собой, — тихая команда Паукова снизу. — Рогова, дыхание выравнивай, силы береги. Тебе ещё нас из транзакции выводить.

Даже в школе, даже когда она разбила напольную вазу в холле у кабинета директора, её не называли по фамилии. Даже когда она подралась с Жирафом из-за тройки по физкультуре.

От злости свело зубы. Кто он вообще такой — этот Пауков, чтобы ею командовать?! Она вцепилась в поручни, вырвав клок несчастного лианина.

«Надо будет узнать, что это может так свистеть», — Ульяна уставилась перед собой, стараясь отвлечься от мелькания звезд и желания треснуть Паукова по макушке, глубоко вздохнула.

Закрыв глаза, она постаралась расслабиться — хотелось почувствовать что-то особенное. Что позволит тянуть на себе длинный переход и сохранить силы. Она вспомнила, как мама собирала её в первый класс. Тридцать первого августа на вешалке замерли в ожидании белоснежная рубашка с отстрочкой на груди, строгий черный сарафан. На тумбочке пристроились гольфы с ажурной резинкой, роскошные банты, сделанные на заказ, с жемчужной россыпью на лепестках фантастических лилий. В высокой вазе благоухали пионы. Она не спала полночи — любовалась. Предвкушала. Представляла, как это — быть первоклассницей.

А наутро выпал снег.

Пурга и минус десять.

Смятые под шапкой банты, зимняя, наспех снятая с антресоли и пропахшая нафталином, куртка. И старенькие, ещё детсадовские сапоги — спасибо, что не стали малы за лето. Ульяна улыбнулась. Пока она была в актовом зале на линейке, сентябрь опять вступил в свои права, опалив новоиспеченных первоклассников ярким солнцем и апрельской капелью. Мама тогда пошутила, что к ним на первое сентября заглянули сразу все двенадцать месяцев.

Артём не спускал глаз с графика нейронной активности и кардиограммы Ульяны. Шла восемнадцатая минута перехода: ни тени перегрузки.

Василий рядом шумно зевнул, стряхивая напряжение, подмигнул другу:

— Что, Паук, справляется вроде наша Феечка?

Артём посмотрел на девушку. В сине-белых отсветах от мониторов она в самом деле казалась лесной феей. Тонкие пальцы поглаживали ворсинки лианина на подлокотниках, на губах играла улыбка Моны Лизы — тихая, обращенная в себя. Вот бы узнать, что она видит там, в коридоре. Но спросить и выдернуть её из равновесия он не решился.

Бросил взгляд на диагностическую карту Фокуса: шкала активности замерла на нейтральной отметке, а биометрия совпадала с Ульяниной. Пауков развернул экран Крыжу, позвал его:

— Глянь сюда… — тот многозначительно округлил глаза. — Интересно? Вот и мне тоже… интересно.

— Одна минута до точка сборки, — голосом статиста сообщил Василий. — Первый навигатор, как самочувствие?

— Нормально у неё всё, — вместо неё отозвался Артём.