— Они были хорошими людьми. Знаешь, в школе у них было очень много друзей на курсе, все были как одна семья. А в каждой семье есть свои идеалы и цели, которые все члены пытаются осуществить. Все те люди из Ордена Феникса, к которому они принадлежали, поплатились за то, что пошли до конца. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, но каждый был глубоко ранен в душе. Родители поплатились за свои добрые мотивы, но не отреклись от них, как и все члены группы. Орден выиграл тогда.
Я слушал его, совершенно ничего не понимая, уже забыв про внезапную вспышку жалости к себе.
— А что такое Орден Феникса? За что они боролись? — еле проговорил я, пытаясь понять о чем он.
— Это группа волшебников, которую собирают, когда магическому миру грозит опасность. В то время была первая Магическая война, поэтому родители и их друзья ее создали, — спокойным голосом поведал мне он, как будто читая лекцию на уроке, пока я сидел на стуле рядом с ним и тупо пялился в его голубые глаза, пытаясь понять, кто придумал эту шутку для меня.
А он терпеливо сидел и ждал, когда смысл его слов дойдет до меня, рассматривая свои наручные часы и делая вид, что это все в порядке вещей.
— Это не смешно, — еле выдавил из себя я.
— Я и не шучу. Когда я учился в школе чародейства и волшебства Хогвартс, на носу была вторая Магическая война, и я тоже вступил на добрую сторону и сражался на стороне Ордена, — серьезно произнес он. — С такими вещами, как война, я никогда не шучу.
Я все также скептически смотрел на него, пытаясь найти зацепку в его словах, чтобы понять: правда ли это, или нет?
— Значит, вы волшебник? — издалека начал я, собирая мысли в кучу.
— Конечно, ведь мои родители были волшебниками, — и снова этот лекторский тон. Честное слово, это сильно раздражает, когда с тобой говорят, как с ничего не понимающим ребенком!
— Докажите! — с энтузиазмом произнес я, чуть не подскакивая на месте от этой блестящей идеи.
— Что именно ты хочешь, чтобы я сделал? — наклонившись ко мне, с усмешкой принимая вызов, сказал он. Его глаза заблестели таким же детским энтузиазмом, как и у меня.
А вот это хороший вопрос. Что бы такого пожелать, чего бы не смог сделать обычный шарлатан, про которых я слышал?
— Я хочу…чтобы все мои синяки зажили! — посмотрев на свои исцарапанные руки, произнес я.
— Ладно, — ответил он, доставая из потайного кармана пиджака какую-то тщательно отшлифованную палочку небольшого размера. — <i>Епискей</i>, — прошептал он и коснулся меня той самой палочкой. По всему моему телу прошлись дрожь и тепло, как будто я только вылез из горячей ванны.
Но через секунду все закончилось, и я удивленно посмотрел на свои руки, где должны были быть огромные синяки и царапины, однако их не было. Ни одного! Я подбежал к зеркалу, висящему на двери. Ни единого следа вчерашних побоев, лишь идеально чистая бледная кожа без малейшего синяка или царапины! Но это невозможно, ведь одно дело — верить в магию и убеждать себя в том, во что никто не верит, и совсем другое — прочувствовать это на себе.
— Как? — прошептал я, поворачивая голову к профессору Долгопупсу и начиная осозновать все то, о чем он мне рассказал.
Он с улыбкой наблюдал за мной, разделяя мой детский восторг.
— Этому заклинанию меня научила моя старая подруга, Гермиона. Знаешь, на ее долю много чего выпало в войне, поэтому ей приходилось знать то, о чем обычные волшебники и не подозревают. Но время идет, и сейчас этому заклинанию учат в Хогвартсе на уроке Защиты от Темных искусств. И ты можешь этому научится, если согласишься поступить туда,
— с воодушевлением произнес он.
ebooksa