Абсолютный доступ

Сидевший на скамье Артур пошевелился. Кристиан заметил его и подошел ближе. Каштановые волосы брата слиплись от дождя, а ярко-зеленые глаза были опухшими и красными. В отличие от Артура Кристиан плакал, когда ему было больно. Типично американская черта. Чего никогда не потерпели бы отец и мать Артура.

Подойдя к скамье, Кристиан снял темную крышечку с объектива фотоаппарата. Он практически не расставался с ним. Весь день снимал, а ночи проводил в импровизированной фотолаборатории. Мать Артура утверждала, что у него настоящий талант, а она всегда говорила правду.

Кристиан хотел стать фотожурналистом. Он мечтал путешествовать по всему миру, бывать в зонах боевых действий, снимать ужасы войны, чтобы своим искусством изменить мир, сделать его чище и лучше. Он даже убедил Артура, что тот тоже должен пробовать свои силы на журналистском поприще. Они будут работать единой командой. Артур не был уверен в собственных способностях, но фантазии Кристиана ему нравились. Брат обладал неистощимым оптимизмом, заражая своими идеями и Артура.

Однако сегодня даже его было недостаточно.

Кристиан сфотографировал брошенный на пол садовый нож, затем нацелил объектив на столы с образцами орхидей. Он выбрал свою самую любимую, орхидею Brassocattleya. Сначала взял крупным планом сам цветок, затем отщипнул сухой лист и пощупал его края, желая убедиться, действительно ли тот сух. Именно так поступала их мать.

– Она будет скучать по этим цветам, – задумчиво произнес Кристиан.

«Конечно, даже больше, чем по мне», – кисло подумал Артур.

Кристиан сорвал цветок, и Артур испуганно ахнул. Мать никогда не допустила бы подобного.

Кристиан бросил цветок на колени Артуру и поднял с пола садовый нож.

Артур с опаской посмотрел на лезвие. Он представил себе, как оно врежется ему в запястье, как на месте пореза соберется кровь, а затем начнет капать на пол. Его мать хорошо это знала. Взяв на кухне длинный острый нож, она, сидя в ванне, полоснула себя по запястьям. Когда Артур нашел ее, вода была уже такая красная, что можно было подумать, что ванна заполнена одной кровью.

Кристиан потрогал запястье Артура. Его пальцы прошлись туда-сюда по тому самому месту, которое разрезала ножом мать.

– Думаешь, это было больно? – спросил он, которого никогда не смущали неловкие вопросы. Его рука по-прежнему касалась запястья брата.

Артур пожал плечами. Неожиданно он занервничал – не столько из-за самой темы, сколько из-за интимности момента.

Кристиан убрал руку и прикоснулся к запястью Артура холодным лезвием садового ножа.

Артур замер, ожидая, что будет дальше.

Кристиан сделал глубокий вдох и провел ножом по запястью брата, правда, не слишком глубоко. Оказалось не так больно, как ожидал Артур. Не больнее обычного укола.

На месте пореза начала собираться кровь. Братья, как зачарованные, смотрели на алую линию на фоне белой кожи.

– Меня она тоже бросила, – произнес Кристиан и вложил в ладонь брата цветок.

Артур сжал пальцы в кулак, давя орхидею. Кровь из раны потекла сильнее.

– Знаю.