Она уже собиралась закрыть книгу, однако всё же перелистнула ещё одну страницу.
– Что?..
Раздался третий свист, более пронзительный, чем первые два.
Изида захлопнула книгу, расстегнула молнию на куртке и устремилась прочь.
Глава четвёртая
– Что произошло с теми, кто был на борту корабля? – спросила Фурия, направляясь вместе с Зибенштерном вдоль огромного корпуса «Флёр де Мари». Над серыми потёками застывшей лавы клубились маленькие вихри, взметавшие пепел. При слишком глубоком вдохе в горле скребло, словно наждаком.
– Об этом следует спросить Федру, – ответил старик. – Меня при этом не было.
– Они их убили, да?
– Бушевала война. На самом деле для Федры и чернильных поганок война никогда и не прекращалась.
С неба снова посыпалась угольная крошка или что-то, что Фурия приняла за уголь, – твёрдые тёмные зёрнышки запутались в седых волосах Зибенштерна, словно насекомые. Фурии доводилось слышать страшные слухи о ночных убежищах, поэтому на чёрные градинки не стоило жаловаться, – она и не стала.
– Вон там, – Зибенштерн указал на что-то впереди, – видишь трещину в корпусе? Через неё можно попасть внутрь корабля.
Зазубренная трещина, змеившаяся высоко над ними, была не шире среднестатистического мужчины. С её нижнего конца, на высоте добрых семи метров над каменистой почвой, свешивалась верёвочная лестница.
– Ты сможешь забраться туда? – спросила Фурия, смахивая с ресниц чёрные крупинки.
– Я старик, но не калека.
Иногда ей приходилось напоминать себе о том, что Зибенштерн не беспомощный старик. Именно он хотел запустить обеззначивание всех книг на свете. Именно он в своё время сказал Фурии:
Ей следовало бы спросить его,
Зибенштерн поднял свой посох, словно копьё, и ловко метнул его в щель. Потом он ухватился за верёвочную лестницу и начал карабкаться по ней вверх. Только теперь Фурия разглядела, что через каждые несколько перекладин лестница была прикреплена к корпусу «Флёр».
Зибенштерну не понадобилось много времени на подъём: вскоре он уже протиснулся в щель. Тотчас же в тёмном отверстии показалось его лицо. Фурия тоже взялась за перекладины лестницы, не приняла руку, которую протягивал ей старик, и проскользнула внутрь корабля. Воздух здесь пах влажной бумагой и прогнившим деревом.
Впервые за последние несколько часов петушиная книга высунула клюв из кармана штанов Фурии. По её понятиям, книга молчала удивительно долго и сейчас не скрывала, что в кармане ей нравилось гораздо больше, чем там, где они оказались теперь.