По ту сторону пространства

— Как это нет? А голоса?

— Голоса в ваших головах. Вы ничего не слышите, вы сразу получаете ментальный посыл. Мы его вам транслируем напрямую.

— Напрямую откуда? — вступила в разговор Лу.

— Да ни откуда, mademoiselle ex-robot! Отовсюду.

— Ну, а всё-таки?

— Хорошо, давайте перейдем на звуковые волны… то есть голосом будем разговаривать. Вот, послушайте:

  Я здесь, и не здесь, я везде, и нигде,   В сыпучем песке, и прозрачной воде…   Я в воздухе, что между пальцев течет,   Я — птица, чей вам не доступен полет…   Я — разум, что вам до сих пор непонятен,   Я мал и в то время, я так необъятен…   Я — демон, что души у вас искушает,   Я — Бог, что вас раем затем награждает…   Я — алая кровь и я — белый цветок,   Я — горькая правда, я — лжи сладкий сок…   Я — образ прекрасный, что видели в дыме,   Я — вечный никто, пустота — мое имя…

Волшебные, загадочные слова, полные щемящей и прозрачной грусти и тронувшие самые глубинные струны души, растворились в темном холодном воздухе. Алексею почудилось эфемерное, вибрирующее эхо. Прекрасные строки так запали в душу, что Ненароков спросил неожиданно для самого себя:

— Алишер Навои или Омар Хайям?

— Попал в девятку! — удивился Эдуард Семенович или Велор. — Почти угадал, Ненароков. Почти… Это Фирдоуси. Абулькасим Фирдоуси, десятый век. Написано чуть раньше Омара Хайяма и много раньше Алишера Навои, жившего и творившего в шестнадцатом веке. Олаф, ты глянь, а Наблюдатель-то каков! Ведь не знал и никогда не читал ни одного, ни второго, ни третьего! Не зря мы тебя искали, ох — не зря.

— Велор, может быть, вы позволите перейти к делу? — чувствовалось, что Олафу не впервой пресекать словесные излияния Велора.

— Я уже и перешел, Олаф. Просто ты, как всегда, не заметил.

За спиной раздался негромкий шорох, и Алексей обернулся. В нескольких метрах позади стоял высокий человек в строгом костюме и темных очках.

— А вот и господин Сухов, собственной персоной, — прошелестел голос Олафа. — Наблюдатель, ты хотел встретиться с этим господином, но ты не знаешь, кто он на самом деле.

— И кто же? — спросил заинтригованный Ненароков.

— Коллекционер. Тот, кого ты так ищешь. Можешь делать с ним, что считаешь нужным — задавать вопросы, драться…

Аристократ выставил перед собой трость с золотым набалдашником, и его фигура тут же оказалась в едва заметном светящемся цилиндре.

Алексей полностью развернулся в сторону коллекционера:

— Это правда, Евгений Петрович?

— Нет, я не коллекционер, но имею некоторое отношение к этому делу, — прозвучал ответ.

— А-а-а… Зачем всё это?