*
— Вы, — с ненавистью выдохнула Прозаева, — Убили мою племянницу. Вы. Лишили наш род наследницы. Я хочу, чтобы вы сгинули с просторов космоса. Чтобы звезда вашего рода взорвалась и сгорела без следа.
Высокая точёная фигурка застыла перед лохматым медведем, как стрела с убийственным остриём, готовая к выстрелу.
— Пускай дотла сгорит моя звезда, лишь бы твоя погасла навсегда! — прорычал в ответ безумный Поэтич. Он сорвал с себя рубаху, располосовал на обрывки, швырнул на янтарный пол и растоптал. Они уставились друг на друга, словно были готовы наброситься и сцепиться прямо здесь и сейчас.
— Чума на ваши оба дома! — Романова встала между ними. — Из-за вашей вражды погибли два отпрыска, которые значили для Руси больше, чем две оставшихся семьи. Я не позволю вам рвать планету на куски своей войной!
— При всём уважении, светлейшая, — холодно произнесла Прозаева, отступая на шаг и кутаясь в пышное соболиное манто, — Вы не царица, а лишь глава собрания. Не вам казнить и миловать; не вам решать, быть или не быть войне. Решать будет большинство.
Большинство ответило сдержанным гулом. Представители двенадцати высочайших родов собрались в Янтарной комнате: здесь были Рюрики, Грозные, Долгорукие и остальные — весь цвет фамильной истории Руси. Над каждым князем висела лазерная метка, светящийся герб его семьи.
Посередине комнаты из пола бил прозрачный родник, и он поддерживал тонкую хрустальную пластину, на которой возлежала Великая императорская корона Романовых, одна из семи бесценных реликвий старой Земли. Одиссей узнал корону, потому что в полузабытом детстве изучал историю царей и запомнил яркую картинку, с которой была связана печальная история. Рассказывая об этой старинной вещи, отец поведал ему о гибели прародины. Фокс никогда не думал, что увидит корону вживую. Но она была перед ним.
От короны веяла тысячелетняя мощь, она вместила в себя эпохи, пережила планету, на которой появилась, и по-прежнему блистала, гордая и спокойная, неподвластная людской суете. При взгляде на реликвию у некоторых людей кружилась голова и подкашивались ноги, такой значимой она была. Других, впрочем, подобные вещи не трогали.
— Дети вопиют, — сощурился мощный Рюрик, — Дети требуют мести.
Князь явно скучал по ратным забавам и был рад поводу встряхнуться. Вполне понятное желание для воителя и генерала, ведь боевые действия — это весело, когда умирать приходится солдатам.
— Война? Война народу не нужна! — экзальтированный старик Пушкин вскочил, тряся пышными седыми кудрями и бакенбардами, всё такой же живчик, как в двадцать лет. — Этот конфликт неизбывен, войной его не разрешить. Как ни старайся одни подмять других, Прозаевы и Поэтичи будут всегда, они часть нашего культурного кода.
— Неправда ваша, — фыркнула дородная Шувалова, — мы и без них неплохо жили.
— Да пущай они сгинут, — рявкнул Грозный, стукнув жезлом по полу. — Раздор от них, да и только.
— Мы невиновны, — отрезала Прозаева. — И у нас есть доказательства. Мы наняли лучшего сыщика сектора…
— Нет! — прервал её Поэтич, — лучшего наняли мы.
Двенадцать голов повернулись туда, куда указывали палец зайчихи и лапа медведя: в одно и то же место, где стоял Одиссей Фокс.
— Убийца держит вас всех за идиотов, — сказал детектив в наступившей тишине. — Пока вы заняты мишурой, он движется к намеченной цели.
Шувалова и Долгоруков нахмурились, Невский и Ломоносова усмехнулись. Последний из князей, молчаливо сидящий в углу, глянул на Фокса с интересом. Никто из них не спешил негодовать, ведь настоящих аристократов не могут задеть слова черни.
— С чего вы взяли, что это убийство? М, молодой человек? — въедливо спросил Пушкин.