Тесса ждала на самом верху, стройная белокурая тень, утопленная в мохнатом пальто, которое, как знала Шеветта, при солнечном освещении было темно-оранжевым.
– У соседнего подъезда припаркован фургон, — сказала она. — Погнали!
– Куда?
– Вверх по берегу. Мой грант утвержден. Я не спала, говорила с мамой, и как раз ей об этом рассказывала, когда явился твой друг.
– Может, он просто хочет поговорить, — сказала Шеветта. Она однажды поведала Тессе, как он ее избил, и теперь сожалела об этом.
– Не уверена, что на это стоит надеяться. Мы уезжаем, о"кей? Видишь? Я упаковалась. — Раздутый ромб мешка со съемочной техникой, свисающий с плеча, шлепал по бедру.
– А я нет, — сказала Шеветта.
– А ты и не распаковывалась, помнишь? — что было правдой. — Мы выйдем с тобой через палубу, обогнем дом Барбары, и сразу в фургон: считай, мы свалили.
– Нет, — сказала Шеветта, — давай всех разбудим, включим внешний свет. Что он нам сделает?
– Не знаю, что он сможет нам сделать. Но он всегда сумеет вернуться. Теперь он знает, что ты живешь здесь. Тебе нельзя оставаться.
– Я не думаю, что он снова захочет мне навредить, Тесса.
– Ты хочешь с ним жить?
– Нет.
– Ты приглашала его сюда?
– Нет.
– Хочешь с ним повидаться?
Колебание.
– Нет.
– Тогда тащи свою сумку. — Тесса прошла мимо нее, толкнула, прокладывая путь мешком. — Живо, — добавила она, уже спускаясь по лестнице.
Шеветта открыла было рот, чтобы что-то сказать. Повернулась, пошла на ощупь вдоль коридора к двери в свою комнату. Бывший чулан, вот чем было это помещение, хотя внутри попросторнее, чем в некоторых домах на мосту. Когда открывалась дверь, на потолке вырастал льдистый купол. Кто-то вырезал толстый шмат пены размером с ширину пола и занимавший около половины узкого пространства без окон, между изысканной стойкой для обуви из какой-то светлой твердой тропической древесины и плинтусом из того же материала. Шеветта никогда не видела изделий из дерева, столь надежно собранных. Весь дом был такой под слоем брошенного скарба, и она часто гадала, кто жил здесь раньше и что он и чувствовали, зная, что уезжают. Кем бы они ни были, судя по обувной полке, туфель у них было больше, чем у Шеветты за всю ее жизнь.