- Тебе, тебе. Что, думаешь, прикинулся бедным родственником, сбагрил рэкетиров по нашу душу и – до свиданья?
- А я ему… А он мне… - продолжал горячиться Семёныч.
- Он мне сюды, а ему ка-эк хрясь… - тоже вошёл в раж Гриша.
- Как? – прикинулся дураком Мироныч.
- Молча, - не отставал от старичка Жорка. – Я вот расскажу учительнице, как ты её сдал рэкетирам в виде богатой дачницы. Что, думаешь, она не расскажет об этом своему зятю? А у неё зять, сам знаешь кто…
- Жорочка, миленький! – перепугался Мироныч и молитвенно сложил руки. – Не говорите, пожалуйста!
Мироныч был в курсе зятя. Он также знал о нравах, царящих в среде столичных младобуржуев, которые, в отличие от местных коллег-альтруистов, не постеснялись бы ни ветхостью потенциального донора своих стартовых капиталов, ни его полом.
- Литр водки.
- Хорошо.
- Водки, понял?
- Понял.
- Притащишь самогон – сделка аннулируется.
- Х-хорошо, - с трудом согласился Мироныч.
- А сейчас – два стакана твоей дряни Варфаламееву, - продолжил мучить старого сквалыгу злопамятный Жорка.
- Жорочка, миленький! – снова взмолился Мироныч. – У меня здесь ничего нет!
- Нет – значит, и базара нет. Приедет учительница и…
- Ладно!
- А чего это два стакана одному только Варфаламееву? – чутко отреагировал Семёныч.
- Ну, я пошёл? – на всякий случай поинтересовался Гриша
- Да, иди, - разрешил Семёныч, не собирающийся поить Гришу чужой самогонкой, которой могло оказаться мало.