— Пошли.
— Куда?
— Наверх и с песней! — На него уже слегка накатило. — А знаешь анекдот?..
Потом они пили пиво с белковыми сардельками и трепались о том, о сем в открытой закусочной на тротуаре второго яруса. Серый, бетонный потолок без всяких излишеств резонировал шум несущихся за отбрасывателями машин. Столики постепенно заполнялись. Здесь тоже было ощутимо прохладно, и Толяныч набросил свой пиджак на плечи рыжей, спасая ее от грядущей простуды, а себя от соблазна коснуться этой притягательной груди прямо сейчас.
Что-то легко она одета даже для мая-месяца. И голодна…
Фантик уже понял, что замечательная грудь заменяет новой знакомой большую часть серого вещества, и посмурнел. Предчувствие никчемности знакомства, скорее всего, придется разгонять с помощью старого народного средства. А все день, падла! Не задался.
Раздвоенность не проходила. Расцветка водочных этикеток на прилавке, в общем-то, соответствовала настроению, так что Толяныч прикинул свои чипы и для вящей координации с «соседом» решил взять пластиковую фляжку «Столичной». Он принципиально не принимал ничего из новомодных релаксантов или растормаживающих препаратов, предпочитая более традиционные дедушкины рецепты.
Рыжая от водки отказалась:
— Развезет, я с утра не евши. Возьми мне лучше что-нибудь совместимое…
— Ладно. — Толяныч заказал ей «Хорс» — вполне безобидно и с алкоголем совмещается. — Ты давай ешь — налегай.
Толяныч неспеша разглядывал девицу уже более подробно: зеленоватые глаза, короткий нос, какая-то красно-черно-желтая фенечка вокруг шеи, набор разноцветных нанчипов, по нынешней моде вплетенных прямо в волосы. И веснушки. Впервые ему попались губы в веснушках. В смысле, еще не попались, но общее течение беседы давало уверенность в подобном исходе. И никаких, ну ни малейших признаков косметики. Это ему понравилось: врожденная аллергия дико отравляла бытие, а нередко и общение с представительницами прекрасного пола. За левым ухом рыжей маячил разъем компорта. Имплант! Сразу же зазудел шрам на аналогичном месте — память о действительной службе, которую и призван был, собственно говоря, скомпенсировать «сосед».
Вдоль эстакады прошелся порыв ветра, занося в закусочную мелкую морось, и Толянычу сразу стало довольно неуютно в одной рубашке. Пришлось внепланово глотнуть водки. Универсальная все-таки вещь.
— Кстати, как тебя зовут? — Спросил Толяныч, взяв еще сарделек и пива.
— Алька, — сказала она, не переставая жевать. — Тебя, наверное, жена дома ждет — не дождется?
— Я что, похож на женатого? — Толяныч изобразил легкую обиду, которой не чувствовал. — Нет, подруга, меня ждет только кошка.
— Кошка?! Живая?
— Естественно.
— Они ж ночные хищники, опасные! И хлопот не оберешься…
— Да ничуть не бывало, бляха-муха! Это все сказки. На меня еще ни одна кошка в жизни не нападала. А свою я вообще случайно подобрал, на нулевке, кстати говоря.
— Любишь проблемы. — Подвела девица итог опроса и видимо пришла к каким-то своим выводам.