Он не был ее отцом, он повторял это очень часто, когда вообще открывал рот. И все же время от времени она задумывалась: а может быть, он ей все-таки отец? Когда Мона впервые спросила, сколько ей лет, он ответил, что шесть, так что она отсчитывала от этого.
Услышав, как за спиной открывается дверь, Мона обернулась. В дверях стоял Прайор с золотистой пластинкой ключа в руке. Борода раздвинулась, чтобы показать «улыбку».
– Познакомься, Мона, – сказал он, переступая порог, – это Джеральд.
Высокий, китаец, серый костюм, волосы с проседью. Джеральд мягко улыбнулся, проскользнул мимо Прайора в комнату и направился прямо к комоду напротив изножья кровати. Положил черный чемоданчик и нащелкал на замке код.
– Джеральд – наш друг. Он медик, наш Джеральд. Ему нужно тебя осмотреть.
– Мона, – подал голос сам Джеральд, вынимая что-то из чемоданчика, – сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – ответил за нее Прайор.
– Шестнадцать, – повторил Джеральд.
Штуковина, которую он держал в руках, походила на черные защитные очки, этакие затемненные линзы со зловещими шишками сенсоров и проводками.
– Проходим, но со скрипом? – обернулся он к Прайору; тот улыбнулся. – Сколько вам не хватает? Десяти лет?
– Ну, не совсем, – отозвался Прайор. – Совершенства не требуется.
Джеральд перевел взгляд на Мону.
– Вы его и не получите. – Он зацепил дужки очков за уши и на что-то нажал; под правой линзой загорелся огонек. – Но есть степени приближения.
Луч скользнул к Моне.
– Речь всего лишь о косметических процедурах, Джеральд.
– Где Эдди? – спросила Мона, когда врач подошел ближе.
– В баре. Позвать его? – Прайор взялся за телефон, но тут же положил трубку назад, так и не набрав номер.
– Что это? – Она шагнула назад.
– Медицинское обследование, – сказал Джеральд. – Больно не будет.
Он загнал ее к окну, лопатки над полотенцем вжались в холодное стекло.