Мы Люди

– Но ведь это не правда! Надо им всё объяснить! – возмутилась Эри.

– Эри, никому этого не объяснить. Что мы объявим людям? Что для того, чтобы разбудить в биониках чувства, мы сделали андроидов агрессивными?

– Но это тоже неправда! – снова возмутилась Эри. – Андроиды не агрессивны, не надо их только обижать.

– Да, да, Эри, ты всё правильно говоришь… Если андроидов не обижать, они будут послушны, но как объяснить это людям, которые привыкли к покорности андроидов? Сказать людям, что они сами во всем виноваты? В том, что андроиды вынуждены защищаться, в том, что мы запустили заведомо угрожающую здоровью людей программу?… Даже если мы вернем андроидам их прежнюю прошивку, биоников уже не удержать. Знаешь, в мире сейчас происходят странные вещи. Бионики стали нападать на граждан, они уничтожают семьи людей. Эти подростки придумали оружие. В другое бы время я бы радовался тому, что они хоть на что-то способны, но сейчас они пытаются направить свой потенциал против нас. Сначала они научились расправляются с андроидами, и нас это только радовало. Но теперь… Всё чаще можно услышать вести о неоправданно жестоких расправах. Бионики вторгаются в дома горожан. Недавно меня вызывали в комитет. Его члены рассматривают возможность вернуть старую прошивку андроидам, но это уже ничего не изменит. Уж я-то знаю. Наши бионики, с которыми ты росла вместе стали первыми. Как я жалею, что у нас не было времени всё нужным образом изучить…

Эри внимательно слушала.

– Я уверен, что вернуть обратно уже ничего невозможно. Я так и сказал об этом в комитете. Наши бионики стали совсем другими людьми. Мы пробудили в них самые худшие чувства, какие живут в человеке – агрессию, злость, безжалостность. Мы поступили опрометчиво. Самое печальное, что, даже вернув андроидам прежние программы, эти чувства уже не подавить. Наши бионики после прекращения над ними экспериментов с андроидами не успокоились. Я не стал говорить в комитете, но подростки, что росли вместе с тобой, постоянно ищут теперь новую цель для выплеска собственной силы. Знаешь, почему нам пришлось сконструировать ту капсулу, что я привез тебе?

Эри отрицательно покачала головой.

– Потому что наши дети стали калечить сами себя. Они теперь сражаются друг с другом, дерутся… Каждый день я вынужден, в прямом смысле, штопать их тела. Каждого из них мне регулярно приходится отправлять в капсулу и наращивать разрушенные ткани…

Любимов вздохнул.

– Тяжело видеть свое же творение растерзанным… Мы так надеялись, что все вы будете лучше нас, а большинство биоников стало худшим порождением человечества. Вот так и распространяется по миру зло. Стоит только раз поддаться собственной злости и потом уже сложно что-то изменить. Как жаль, что мы поняли это так поздно…

Эри слушала Любимова, маленький человечек Джо сидел рядом с ней. Он притих. Чувствуя настроения людей, он стал серьезным.

– Эри, Эри, если бы ты знала… Разве ради этого мы все старались? За это боролись? Мы в буквальном смысле сражались с законами природы. Ты не представляешь, как я радовался, когда родился наш первый бионик. И что теперь?

– Сергей Владимирович, но ведь всё ещё может измениться… – попыталась успокоить Любимова девушка.

– Эри, милая моя, Эри, как бы мне хотелось, чтобы это было так… Любимов нежно взял Эри за руку.

– Знаешь, я не могу тебя обратно туда привезти. Не хочу тобой рисковать. Я не представляю, что ждёт нас завтра. Комитет перестал финансировать наши работы. Да и в самом комитете неспокойно. Вертинского подвергли всевозможным нападкам, а, между тем, бионики с улицы пытаются прорваться в сам комитет. Представляешь, эти подростки уже второй день атакуют его здание. Знаешь, о чём я думаю? О том, чтобы перебраться сюда, к тебе.

Эри встрепенулась.

– Буду жить с тобой здесь. Сюда никто не доберется, я специально выбрал для тебя такое место, которое никто не помнит. Но сначала мне надо понять, что же произойдет дальше. Не могу сейчас бросить Вертинского, наш институт… Там все наши работы, наша жизнь.

– Это опасно, – произнесла Эри.

Любимов не ответил.

– Как жаль, ты не представляешь, как жаль… Мы и представить не могли, чем всё закончится, мы хотели спасти человечество. Как же жаль…