– Я кем-то была, но даже тогда не помнила, кто я.
Она поразмыслила.
– Даже тогда я к чему-то возвращалась. Но это было давно, – наконец продолжила она. – Знай я тогда, кто я, такой бы и захотела сейчас стать.
– Ты уже была кем-то другим?
– Не могу объяснить.
– А я никогда не бывал никем, кроме себя. Я всегда взаперти.
Но с этим она ему помочь не могла, не в этот раз.
В конце концов послышался ее мрачный шепот:
– Мы все принимаем неверные решения.
Тогда по лику K-тракта скользнул случайный выброс энергии. В местную вселенную выдуло какую-то разреженную оболочку – больше, чем пустоты, меньше, чем газа: темная материя, похожая на призрачный бархат.
– Взгляни! – воскликнула она. – Разве не красиво?
Она переместилась так, чтобы обернуться туда: стометровые перья на кончиках крыльев расплелись и развернулись. Волновой фронт достиг Жестянки ван Занта и прошел через корпус, породив события настолько тонкие, что регистрации они были недоступны. Коснулся лица гостьи – нежно, как пальцы любимого, – и оставил в недоумении аппаратуру.
– Туда кто-то проник, – услышал он ее шепот.
– Так говорят.
– Не очень давно. Я вот думаю: может, и мне туда тоже податься?
Их обоих на двадцать минут захлестнуло экзотическим излучением, но с разными результатами. Когда ван Зант очнулся, она уже вернулась к бесконечному патрулированию пустоты, оставив его наедине с собой.
«Не уходи!» – хотелось закричать Импассу.
Он никогда не успевал ее спросить о столь многом.
Все эти вопросы, за исключением одного, он мог бы задать себе, перефразировав и сведя к: