Робокоп III. Буллитт,

22
18
20
22
24
26
28
30

«Внимание! Тревога! Эффективность работы систем — 12 процентов».

— Ну, Мэрфи, не беспокойся. Я здесь, и все будет в порядке, — сказала Мэри.

Доктор Лазарес без труда сняла водонепроницаемую оболочку, обтягивающую все его тело, и начала обнажать многочисленные энерговоды нейропровода. Нажав кнопку, она отключила организм от питания.

Мэрфи погрузился во мрак.

Ему показалось, что вокруг все журчит и булькает. Нечто струящееся как будто слегка подталкивает, обволакивает его. Он прилагает усилия, хочет открыть глаза, но снова видит что-то зеленовато-серое, прозрачное. Это его память. Он плывет в ней. Правда, тело движется очень лениво.

Ему становится очень жарко. Ощущение такое, будто он весь в поту. И неприятно. Очень, очень неприятно. Вдруг обжигает боль в груди. Дышится с трудом. И плечо… оно тоже невыносимо болит.

Он видит лица, сменяющие друг друга: лицо незнакомой женщины и лицо Энн Льюис…

Вдруг вспыхивает яркий свет, над ним — доктор Лазарес. Манипулируя инструментами, она что-то сосредоточенно делает в его груди.

Лицо Берты…

— Я не знаю, подойдет ли, но вот то, что вы просили принести, — сказала Берта, протягивая Мэри кусочки материи.

Мэри взглянула:

— Нет, нет, это не подойдет.

Лицо Марено…

Он старается помочь доктору, но, видимо, сделал что-то не так, потому что из груди Мэрфи резкой струйкой брызнула какая-то жидкость.

Мэри сердится, он слышит ее голос:

— Ах, черт побери! Нельзя же так, парень! Не торопись, аккуратнее…

— Смотрите-ка, ошибка включения! — слышит он голос Ники.

Легкий щелчок — и снова перед глазами Мэрфи мрак. Ему совсем скверно.

— Надо выбраться, надо подняться на поверхность, надо вынырнуть…

Как будто это ему удалось. Вынырнул. Стало светлее, прозрачнее. Голова освободилась, не слышно бульканья и журчания. Наступила тишина.