За спиной Сантьяго раздался ужасающий треск. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как толстая алюминиевая стена амбара вздулась и разорвалась по центру, словно была сделана из фольги. Не прошло и секунды, как в образовавшийся проем просунулась когтистая лапа, которая подцепила второго охранника и под жуткие вопли несчастного утащила его наружу, словно тряпичную куклу.
Сантьяго не успел даже запаниковать. Он вообще ничего не успел, потому что совсем рядом с ним прогрохотал выстрел, и в ту же секунду кто-то… что-то метнулось к Джимми. Очевидно, от выстрела оно не пострадало, потому что накинулось на него и повалило на пол. «Оборотень?» – мелькнула в голове Сантьяго безумная мысль. Существо взгромоздилось на тело Джимми и разорвало ему глотку.
За столом послышались крики ужаса и проклятия на испанском.
В дверях показались новые захватчики.
Один из них – обладатель странного, будто высеченного из камня лица и заостренных ушей – метнулся к Донни, одной рукой отшвырнув в сторону стол, а другой вздернув мужчину за горло. Донни сдавленно вскрикнул. Бутылка с текилой выпала у него из руки, но разбилась она или нет, Сантьяго понять не успел. Что-то пушистое с силой ударило его слева, сбив с ног. Перед взглядом промелькнули кошачьи глаза, усы, оскаленные клыки. В следующее мгновение Сантьяго поглотила спасительная темнота.
Открыв глаза, он увидел грязный потолок амбара и понял, что лежит на спине. В голове пульсировала боль, в ушах шумело. Где-то за гранью зрения тихонько всхлипывала женщина. Затем рядом с ним прозвучал низкий мужской голос:
– Донни Диаз, ты хорошо меня слышишь? Ты понимаешь английский?
– Мы все его понимаем, – выдавил Донни. Его голос дрожал от страха.
Сантьяго медленно сел. Разговор продолжался, но в ушах так шумело, что до слуха долетали только отдельные слова. Из раны на голове сочилась кровь. Она была повсюду. Тело Джимми лежало в поблескивающей луже, напоминавшей по цвету земляничный сироп: глаза широко раскрыты, на месте горла – зияющая рана, в которой виднеются кости шеи. А над телом стоит…
Оборотень? Похож, но не совсем. Скорее уж один из людей, которые намеренно превращают себя в животных, отращивая шерсть и усы, – Сантьяго видел таких по телевизору. У этого были клыки и длинные черные когти, странно не сочетавшиеся с идеальной человеческой осанкой и строгим синим костюмом, залитым кровью. Кому придет в голову надевать костюм на кровавую разборку?
Человек-волк наблюдал за допросом Донни, неспешно что-то пережевывая. Сантьяго пригляделся и увидел, что из угла рта у него свисает кусок мяса и кожи с татуировкой, которая раньше украшала шею Джимми. Не отвлекаясь от процесса, существо втянуло кожу, будто макаронину, и продолжило пережевывать добычу. Сантьяго немедленно вывернуло наизнанку. Остальные существа в комнате на него покосились, но нападать никто не стал. Зато шум в ушах стал тише, так что теперь он мог разобрать слова разговора. Донни как раз бормотал что-то вроде: «Мы сделаем, как вы скажете».
Человек с кошачьим лицом повернулся к Сантьяго и ткнул в него пушистой лапой:
– Ты! Иди сюда!
Слова звучали нечетко из-за раскатывающегося в его голосе рычания.
– Иду, – ответил Сантьяго. – Si. Не трогайте меня, я безоружен.
Когда он с усилием поднялся на ноги, комната будто завертелась, но через несколько секунд все встало на свои места. Теперь Сантьяго четко видел еще два тела: женщина скорчилась под столом, с окровавленной шеи свисал респиратор; мужчина лежал подле нее, его очки были забрызганы кровью. Кто-то из чужаков склонился над ним, будто высасывая внутренности…
Над Донни возвышался здоровяк – слишком высокий, чтобы быть человеком. Когда он обернулся, чтобы взглянуть на Сантьяго, тот невольно вздрогнул: до того каменное лицо напоминало морду какой-нибудь горгульи.
– Ты, – проревело существо. – Ты можешь выбрать жизнь. Или мы съедим тебя, причем начнем, когда ты еще будешь жив. С сегодняшнего дня ты служишь «Ледяному прикосновению». Или умираешь в муках. Понял? «Темное сердце» тебе больше не хозяева.
– Да, – пролепетал Сантьяго. – Si. Я понял. Si. Больше не хозяева. Я служу вашей banda. Клянусь Богом.
Ему совершенно не хотелось быть съеденным. И еще меньше – съеденным заживо.
ebooksa