Глава двенадцатая
ЛОНДОН, АНГЛИЯ, 1843 ГОД
В год первый от восшествия на престол королевы Виктории молодой человек шагал туманным осенним утром по узким, извилистым, зловонным лондонским улочкам в поисках убийцы. Это был Дэвид Каспар Кесслер, и об убийце он знал только одно – его прозвище. «Сосальщик». Этот вульгарный термин был в ходу у проституток и владельцев винных магазинов и, по предположению отца Дэвида, наглядно описывал состояние, в котором находили жертв преступника: тела их напоминали пустой кожаный кошель, сохраняя лишь внешнее сходство с человеческими. Внутренние же органы были таинственным образом удалены. Жертвами Сосальщика становились только мужчины. Предполагалось, что убийцей, в таком случае, была женщина, но эта идея вселяла в Дэвида сомнения.
Впрочем, еще она вселяла в него новую надежду – надежду стать детективом в муниципальной полиции, созданной сэром Робертом Пилем. Новая дружина, получившая прозвище «бобби» – по имени ее создателя, – пока не могла похвастать отличной репутацией. Составляли ее в основном на редкость грубые и жестокие люди, не упускавшие случая пустить в ход служебную дубинку. Но даже они были умнее филдинговских «ищеек с Боу-стрит». Дэвид верил, что в свое время именно «пилеры»[10] станут главной полицейской силой в городе. Пример отца доказывал, что должность детектива позволит ему сочетать службу на благо горожан с основными обязанностями.
Потому что оставить свое главное служение Дэвид не мог. Он был Гриммом.
Молодой человек переступил через лужицу грязи и замешкался, чтобы достать из кармана и приложить ко рту надушенный носовой платок. Дэвид сознательно приучил себя к этому жесту. Тяжелый букет запахов, витавших на грязных улицах, обычно не слишком тревожил его обоняние – хотя юноша и вырос в деревне, вдали от лондонских захолустий. Но едва ли получится исполнять свой долг, если тебя скрутил приступ рвоты от зловония сточной канавы, гниющих отходов или пропитанной нечистотами воды старушки-Темзы. В таких случаях носовой платок был необходим.
Свернув на другую улицу – знать бы еще, какую! – Дэвид наткнулся на пьяницу в лохмотьях. Ему показалось, что это женщина, но сказать наверняка было трудно: в три часа дня в этой части города было так темно, что фонарь пришелся бы очень кстати. Небо затянули черные клубы: то ли тучи, то ли дым от угольных печей. Трех– и четырехэтажные дома из потемневшего кирпича нависали над узкой мощеной улочкой, погружая ее обитателей в вечный сумрак. Единственным источником света оставались лампы, теплившиеся за грязными стеклами окон, да редкие лучи солнца, все же пробивавшиеся сквозь завесу облаков.
–
Дэвиду понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить: «юнсыр» – это на самом деле «юный сэр», и пропойца обращается к нему.
Спустя несколько минут и десятков шагов Дэвид задумался, стоило ли давать пьянице полкроны. Сказал ли тот правду или сейчас смеется вместе со своими собутыльниками над доверчивым прохожим?
Улочка закончилась небольшим двориком, так же зажатым между домами. Здесь было немного больше света и воздуха.
Площадка шириной в пятнадцать шагов упиралась в заднюю стену дома, в которой виднелась потрескавшаяся деревянная дверь. Возле нее на ступеньке сидели двое: древний беззубый старик-лоточник и молодая женщина. Торговец прижимал к себе корзинку с углем, на голове у него красовалась мятая шляпа. Женщина была одета в грязно-серое платье с корсажем: когда-то оно могло быть белым или даже желтым. На ногах у нее были странные деревянные сандалии; волосы собраны в пучок, заколотый торчащими тут и там шпильками. Но внимание Дэвида привлекло не это, а изящество девушки и ее глаза – миндалевидные, темно-карие глаза азиатки, которые так редко можно встретить в Лондоне.
Девушка подняла на него лишенный всякого выражения взгляд. Тонкие руки сжимали коричневую керамическую бутылку с джином без этикетки. Внезапно Дэвид понял, что не может перестать разглядывать ее пальцы: ногти были удивительно длинными. Не сводя взгляда с нежданного гостя, девушка передала бутылку лоточнику, который подмигнул ему и прохрипел что-то, отдаленно напоминающее предложение ознакомиться с товаром в корзинке.
Дэвид улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой, затем шагнул к девушке:
– Если мне будет позволено заметить, вы, мадам, забрались далековато от…
Старик прервал его на полуслове еще одним гнусным носовым звуком, заменявшим ему смех:
–
Девушка звонко рассмеялась и ткнула собутыльника локтем в бок.
– Не слушайте его, сэр, – сказала она Дэвиду. В речи ее звучал мягкий акцент, но определить его происхождение молодой человек не смог. – Я, может, и сбилась с праведного пути, но никому не позволяю лишнего.