Я беду от тебя отведу

— Не понял! — криво ухмыльнулся парень. — Это что, типа шутка такая, да?

— А вот я так поняла, что ты не собираешься извиниться?

Всё… Кажется, я уже не смогу остановиться, меня уже куда-то несёт… Но что это? Внезапно с моим слухом произошли некоторые метаморфозы, и мне стало мерещиться, будто я слышу в отдалении звук похожий на то, как если бы кто-то медленно, но ритмично нажимал на рояле клавишу «си мажор» в первой октаве. Я украдкой посмотрела на грубияна, пытаясь определить, слышит ли он то же, что и я. Но, похоже, он ничего такого не слышал, как, впрочем, и остальные.

— Да ты чё? — продолжил он демонстрировать «богатство» своего словарного запаса, мало чем отличавшегося от того, которым пользовалась Эллочка-Людоедка из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова.

— Мне не нравится такое обращение. «Чё», «эй, ты!», «тёлки» и тому подобные пренебрежительные словечки приберегите для себе подобных. Ясно? А мы нормальные, приличные девушки, и уж коль скоро вам приспичило поболтать с нами, то извольте соблюдать хотя бы элементарные правила приличия и уважения к женщинам!

— Ого! — присвистнул он. — Слышь ты, идиотка! А ну, катись-ка ты отсюда, а мы с девчонками и без тебя неплохо время проведём. Правда, девчонки?

Я промолчала, но заметила, что он почувствовал себя как-то неуютно под моим взглядом. Я тоже почувствовала кое-что странное — какое-то непривычное напряжение в глазах, к которому вскоре присоединилось хаотичное мелькание жёлтых «огоньков». Что-то не припомню, чтобы у меня раньше были проблемы с глазами. Нота «си» стала звучать в моей голове громче, тревожнее и настойчивее, словно ускоряя темп. Одновременно со слуховой галлюцинацией я ощущала сильный стук своего сердца, ритмически совпадающий с этим раздражающим звуком. Парень отчего-то перестал нахально улыбаться, и мне показалось, что в его глазах промелькнуло недоумение, похожее на страх.

— Ну что ты смотришь? А? Что смотришь-то? — не унимался он. — Дырку, думаешь, прожжёшь в моём черепе? Дык, он у меня каменный, — в подтверждение своих слов он стукнул себя кулаком по лбу. Его приятель тихо засмеялся было, но едва я посмотрела на него, как он сразу замолк. На его лице тоже появилось непонятное выражение изумлённого испуга.

— Ха! Тоже мне, испепеляющая взглядом! — продолжил издеваться первый. — Или, может, ты ведьма?

— Язык твой — враг твой! — сказала я в сердцах, изо всех сил пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь густую пелену оранжевого тумана, застилавшего мне глаза. Нота «си» закричала внутри пронзительно и беспрерывно. Бешеный стук сердца разгонял кровь по моим венам, словно я превратилась в некий адский механизм.

— Да пошла ты к чёрту, дура! — последнее, что донеслось до моего слуха, и всё поплыло перед глазами окончательно.

Горячая волна разлилась по всему моему телу, и, прежде чем я успела что-то сделать, яркая огненная вспышка ослепила меня, противный звук, терзавший мои уши, резко оборвался и наступила полная тишина. На время я утратила способность что-либо видеть и слышать, будто погрузилась с головой под воду. Дальше помню только то, что увидела его голову — голову этого самого парня, стоящего сейчас передо мной, — расколотую напополам, словно грецкий орех, и его лицо, обезображенное страшными ранами. Я сейчас уже не могу точно вспомнить — представляла я себе это или, быть может… УВИДЕЛА? То, что должно произойти… Возможно, он уже был обречён с самого начала…

Я всё никак не могла выйти из этого странного потустороннего состояния, пока не почувствовала, как кто-то настойчиво трясёт меня за руку. Усилием воли я вернулась в реальный мир. Это была Катерина.

— Майя! — я не без труда повернула к ней голову. Она смотрела на меня в полном недоумении.

— А?

— Козлы они, ты права, — прошептала она мне в ухо, обнимая за плечи и пытаясь увести прочь. — Идём поближе к сцене, там наши местные банды репетируют, — наверное, на разогреве у «Серёги».

— Чёрт, что это с ней? Глаза у неё какие-то… Ужасные! Увидишь во сне такое — не проснёшься! — испуганно пятясь назад, пробормотал дружок грубияна.

— Ладно, пошли отсюда, — тянула меня за руку Катька.

— Ребят, вообще-то мы не одни, — соврала Аня, словно извиняясь, и улыбнулась виноватой улыбкой этому конченному спившемуся хаму! Да как она может так не уважать себя?!

— Вот надо было это с самого начала обозначить, шалавы! Да пошли вы на фиг, лохушки! — злобно процедил он сквозь зубы, поняв наконец, что с нами у них случился-таки полный облом.