— Миллиард, — произнес он напоследок и план в голове сложился сам собой.
Глава 11. Встреча
Дед, Пашка, Тоня и Катя выбежали из дома, встречая мой супертравелл кар на околице. Лесси и Степ, переняв радостное возбуждение ожидающих, нетерпеливо перетаптывались, снуя и юля в снегу под ногами встречающей меня делегации.
Когда я вышел из транспорта, псы, радостно взвыв, бросились ко мне, виля и крутя хвостами, как пропеллер геликоптера.
— Лесси, Степь, ко мне, — скомандовал дед, да так грозно, что не только остановил плещущий через край поток щенячьей радости русских овчарок, но и заставив щенка Хацко, до этого стоявшего с вопрошающим видом рядом с Катей, грохнутся на задние лапы.
— Здравствуй внучек, — дед похлопал меня по плечам, когда я подошёл к нему и крепко обнял, — рад же я рад! Господи! Спасибо!
Он, не скрывая слёз еще раз крепко прижал меня к себе.
Я только один раз видел, чтобы дед плакал, когда он клал икону в гроб, прощаясь с бабушкой. От этого воспоминания у меня защипало в носу, и я уткнулся деду в плечо.
— Я тоже рад, деда.
Пашка, дожидаясь своей очереди в обниманиях и похлопываниях, обнимал пока чуть располневшую, но от этого только выигравшую в привлекательности Тоню.
Чуть успокоившись, дед выпустил меня, и мы с Пашей попали к друг другу в дружеские объятия. Уже смеясь, и мы вдруг упали, сбитые с ног, уставшими ждать своей очереди собаками, а моё лицо было мигом облизано с двух сторон этими вечными спутниками моего детства.
Вдоволь покувыркавшись с собаками, я наконец‑то смог подняться, и мы прошли во двор, где на веранде дымилась самолично построенная дедом небольшая печь. Печью дед пользовался, когда ему надоедали стандартные программы мультиварок и он залихватски готовил угощения для приезжавших дорогих гостей. Посредине веранды стоял стол, сделанный из огромного дубового бревна, распиленного пополам и уставленного чугунными горшками невесть знать насколько древними, из которых шли такие тончайшие ароматы кулинарных шедевров, что слюна мигом напомнила мне о том, как я голоден.
— Иван, давай к столу.
— Дед, как же я соскучился по твоей стряпне.
— Сегодня мы готовили все вместе, я жарил только мясо, остальное делала Тоня.
— Да что тут готовить, русская печь сама все делает, — Тоня явно скромничала, но щеки её раскраснелись от похвалы деда.
Так здорово мне давно не было. Свежий воздух, тепло от нагретых камней, пшенная каша с кусочками курицы, картошка запеченная с салом, шампура с крупными кусками мяса, с аппетитной румяной корочкой снаружи и сочной мякотью, приправленные чёрным перцем и укропом. Сидящие рядом друзья и дед, пиво перпетуум мобиле, с летающими бутылками и пробками, однажды сохранившими мне жизнь. Вскоре, после того как первые пробки полетели со двора, к нам потянулись любопытные деревенские жители, привлеченные шумом моего приезда, среди которых было трое парней, и наша соседка Инга, моя первая детская любовь. Так не заметно обед перетек в весёлый ужин с плясками, гитарой и самогоном. Приготовленная еда кончилась, но на столе словно сами собой появились соления и квашения всего, что росло на грядках, благо дед с молодости привык праздновать радость победы с чемпионским размахом и был на все руки мастером.
Пары алкоголя, радушие встречающих земляков и отсутствие опохмелительных таблеток сделали своё дело, утром я проснулся у Инги дома, лёжа с ней в обнимку в чем мать родила. Память услужливо молчала, но судя по натертому и распухшему члену, не плохо повеселившегося не давно, у нас было все по — взрослому.
Спустя какое‑то время, хлебнув холодного рассола квашеной капусты, я восполнил пробелы воспоминания прошедших событий новыми впечатлениями о чувственной и соскучившейся по мужской ласке девушке и выкарабкался из‑под нее только под вечер. Прошмыгнув как мышка на улицу, стараясь не попасться на глаза её родителям, я направился к деду.
По пути я вспомнил о словах Худа, о том, что страх одна из основ управления человеческим обществом. Наверное, искусственный разум в чем‑то был прав, мне ведь не хотелось встречаться с родителями Инги, я боялся нанести удар по их надеждам или самолюбию, боялся объяснений, что и зачем я делаю. Сейчас, хоть мы с Ингой славно провели время, чувство сожаления о содеянном изредка проскальзывали в моих мыслях, но на фоне эротических образов недавних постельных сцен совершенно игнорировались совестью. С одной стороны, возможность развлечься и провести денек другой с Ингой, должны были удерживать меня в селе, но с другой Настя, которую я любил. Последний разговор с ней был совершенно не тем, к которому я был готов, чтобы расставить все точки мне нужно было встретиться с ней лично.