Мириам положила Би совсем немного каши, на этот раз без мяса, и отнесла ей. Би молча взяла миску и поставила ее перед собой – туда, где, по представлениям Мириам, должен был бы находиться штурвал. До еды она не дотронулась, и продолжала смотреть в экран, на котором совершенно ничего не происходило. Мириам наблюдала за ней с минуту, потом не выдержала и спросила:
– А где приборы?
– Что? – удивилась Би.
– Ну, датчик батареи хотя бы, и эта твоя… тепловая камера. На экране ведь ничего нет?
– Машина передает все данные мне напрямую.
– А… штурвал? Я его тоже не вижу…
– Я управляю машиной тоже напрямую. – Би чуть повернулась в своем кресле, и теперь линзы ее маски смотрели на Мириам, отражая свет костра. – Без штурвала. Я прайм, ты разве до сих пор не заметила?
– Ты… что?
– Ты не знаешь, что такое прайм? – Удивление в механическом голосе Би прозвучало еще явственнее.
Мириам шмыгнула носом.
– Я не глупая, честно… но я не знаю, что это значит. Разве это плохо? Кажется, я слышала, как это слово употребляют… что-то, связанное с войной между крепостями… или войной с рейдерами?..
Би откинулась на спинку кресла.
– Это значит, что я могу соединяться с электронными устройствами напрямую, управлять ими или считывать информацию. Для этого используется прайм-линк – микрочип, вживляемый прямо в мозг. Плюс тренировка, конечно… очень долгая тренировка. Я боевой пилот-прайм… Думала, это все знают. Да и заметно сразу – по кару, по экзоскелету…
Мириам молча кивнула и ушла к костру. Би некоторое время наблюдала за тем, как она на сидит, поджав ноги и упершись подбородком в колени, потом выпрыгнула из кабины и подошла.
– Что-то не так?
Мириам промолчала, а потом с силой запустила сухую ветку в костер, взметнув фонтан искр:
– Я не дура! – почти выкрикнула она. – Я просто… просто еще многого не знаю. Но я не дура!
– Я не считаю тебя дурой. – Би села рядом с ней. Некоторое время они сидели молча.
– Я долго жила в пустыне, – наконец заговорила Мириам. – Я много путешествовала… со своей второй семьей, давно. Я видела очень много всяких вещей, плохих и хороших. У моих приемных родителей была таверна, а затем – постоялый двор. Это были самые лучшие места, какие я знала. И больше у меня ничего не было… никогда. Только дом. Ты… видела, что с ним стало. И я понимаю… понимаю, что еще очень много чего не видела и не знаю, но я хочу узнать… потому что больше мне нечего делать, у меня есть только я, и мой трейлер, и все…
Ее голос пресекся.
ebooksa