Дорога мертвых

– «Сераф»? – переспросила Би. – Это технология Небесных.

– Это в планшете Джино. – согласилась Мириам. – Короткое описание, а с ним вместе – инструкция по управлению. «Порядок активации предстартовой диагностики. Пункт первый. Переключите тумблер основного питания в позицию один, а предохранители вычислительного комплекса – в позицию ноль…».

– Он мог управлять такой штукой?

– Он хранил это у себя – набор инструкций по использованию шаттла, по стыковке, по спускаемым модулям. Он… готовился бежать.

– И тебе действительно залили всю память его компьютера.

– Да, зачем-то… Ведь я смогла бы прочитать все и сама, хотя инструкции… наверное их бы я читать не стала.

– Теперь ты сможешь управлять таким… «Серафом». – Мириам показалось, что Би улыбается, но запись с огромным залом, и замершими фигурами ангела и тени все еще висела перед ней, не позволяя взглянуть в сторону.

– Как это я… смогу? Я могу только прочитать инструкцию, и все… я же не училась. Ну, может быть, я сумею его завести, и даже проехать… пройти несколько шагов, но и все.

– «Серафа» у нас нет, так что мы этого не узнаем. – Би чуть сильнее сжала ее ладонь. – И никакие инструкции не смогут научить тебя драться.

– Я… знаю. Для этого должны быть эти… рефлексы. А у меня их нет, потому что они берутся из повторений. Рефлексы для управления «Серафом» формируются на протяжении четырехсот часов, входящих в базовый курс десантной подготовки. А я умею водить кар… и готовить… и стирать…

– … еще стрелять. – Платформа замедлялась, видимо, приближаясь к поверхности, и в лицо Мириам пахнул теплый ветер. Еще один разряд, проскочивший через кисть Би, погасил запись, вернув их обоих обратно, в колодец лифта. – Ты хорошо стреляешь.

– Но мне больше нравится готовить. – Улыбнулась Мириам. – Кажется, тут костер, совсем рядом. Наверное, у Арго и Джона есть еда… и я смогу ее приготовить.

– Джона?

– Он… не совсем прайм. – Мириам повернулась к Би. Платформа останавливалась, подняв их под низкий треснувший купол, открывавшийся в коридор, наполовину засыпанный песком. – Я видела… он не в моторизованном доспехе.

– А в чем?

– Он… эта броня… это он сам.

II.

Когда-то это место было бункером – конусом тридцатиметрового диаметра, закрывающим колодцы лифтовых шахт. Теперь его стены пошли трещинами, а от двери, массивного металлического прямоугольника с выпуклыми звездочками заклепок, остался только острый угол, торчащий из песка в конце коридора, ведущего наружу.

Над пустыней царил вечер. Солнце уже наполовину село, его острый, расплавленный край выступал справа, превращая силуэты низких искривленных деревьев в черные головни. Башни мертвого города, проступающие далеко впереди, дробились на части в волнах жаркого воздуха, искажающего их, заставляющего танцевать над песком маревом из черных обломков и красных огоньков разбитых стекол.

Неподалеку от бункера, у бетонной плиты, обозначающей край вертолетной площадки, горел костер. Сидящая рядом с ним фигура на первый взгляд казалась вполне человеческой. Серый плащ окутывал ее с головы до ног, обтягивая массивные плечи, и скрывая лицо под капюшоном.