— Да, навсегда. Но это тут не при чем. Я не могу допустить, чтобы вы погибли из-за меня, как Молли, как Теннисон… Я этого просто не перенесу! И обижаетесь вы или нет, но я отправлюсь один, что бы вы еще не придумали. Понятно?!
Друзья переглянулись, явно не ожидая такого отпора.
— Но, что нам тогда делать? — Донни выглядел не просто расстроенным, а как будто разбитым. Я вполне понимал его чувства, но, если это путешествие могло стоить жизни, то пускай это будет только моя жизнь, тем более что в этом мире я, по сути, бессмертный. Хотя, признаться честно, мне так и не довелось это проверить, всегда оставалась какая-то тонкая грань, за которую я так ни разу и не шагнул.
— Просто ждите меня тут, в городе. Я не знаю, сколько времени понадобится, но что-то подсказывает, что его осталось не так уж и много. И, если я не появлюсь через неделю, возвращайтесь домой. Деньги на билеты я оставил на столе, в своем номере…
— Мы не уедем без тебя!
— Дональд, я очень тебя прошу, сделай так, как я сказал. И еще одно, — я вспомнил о Микото. — Возможно, к вам придет маленький мальчик, Микото, я рассказывал о нем. Он сын местного охотника и белой девушки, его сложно спутать с кем-то другим. Если вдруг он захочет с вами отправиться в Лондиниум, заберите его. Думаю, мисс Эмили сможет найти уголок для еще одного осиротевшего ребенка. Если нет — просто помогите, если вдруг потребуется какая-то помощь.
Друзья потерянно молчали. Видимо, они действительно рассчитывали на то, что припрут меня к стенке и смогут настоять на своем. Нет уж, не в этот раз. Молча обняв Донни и Мариссу, я вышел на улицу.
Солнце только что появилось над горизонтом, на улицах было еще по ночному прохладно и тихо. Я молча шел по мостовой, погруженный в размышления, Джой бежал рядом. Легкий ветерок доносил от порта йодный запах водорослей и редкие крики чаек, тяжелый, сладкий аромат каких-то розовых цветов, густо облепивших все местные живые изгороди, разливался по округе липким, приторным облаком. Еще не было прохожих, ни белых, ни туземцев, никто не нарушал эту хрупкую утреннюю тишину.
Я задумался. А ведь это все, когда-то, было на самом деле. Было, и было доступно многим, хоть и не всем. Тут — тепло, океан, солнце, фрукты, в другой части Земли — что-то другое… А куда все это делось? Почему сейчас, через двести с лишним лет, единственным кусочком природы, который был мне доступен в детстве, был жалкий, желтый от недостатка света, кустик каланхое?
Почему мои родители, которые знают о мире и его истории больше, чем кто-либо, которые посвятили этому всю жизнь, не могут заниматься любимым делом, а вынуждены добывать редкоземельные металлы где-то, у черта на куличках? Почему профессия хранителя знаний не востребована, Информатории закрывают, а новые виртмиры появляются чуть ли не каждый день?
Почему мои ровесники не задумываются о том, куда делось то чудо, которым когда-то был реальный мир, а с головой ныряют в искусственную, пластиковую реальность, радостно разменивая годы полноценной жизни на месяцы вирта?
— Эй, господин, что-то вы рановато! — на низком каменном бордюре сидел улыбающийся Микото.
Это что же, я уже добрался до места? Действительно… И даже не заметил.
— Просто решил прогуляться. А ты что тут делаешь в это время?
— Я то? Так положено, я же кормилец теперь. Я уже к океану сбегал с острогой, повезло, большого марлука убил, вот такого! — мальчишка развел руки максимально широко, показывая размер пойманного трофея, как заядлый рыбак. — Уже и испек его, и деда накормил.
— Кстати, Микото, а ты думал о том, как будешь жить дальше? Ну, дедушка не вечный, ты уже не маленький, должен понимать.
— Думал, — мальчик сразу посерьезнел и тяжело вздохнул. — Дедушка умрет скоро, он сказал, что духи уже давно стоят рядом и ждут его.
— И что придумал?
— В джунгли уйду. Тут мне жизни не дадут, драться постоянно придется. Жены у меня тоже не будет, чтобы жениться — надо настоящим охотником быть, а я гуако, меня даже на испытания не возьмут. Буду, как мой отец, в лесу жить.
— Погоди, а ты не можешь уйти к его родному племени? Ну, может они тебя примут…