Флэтлайн провел его сквозь радужное колыхание бессчетных полупрозрачных завес.
В ядре китайской программы формировался какой — то темный сгусток. Информационная перегрузка матрицы разрешалась гипногогическими образами. Еле заметные калейдоскопически — изменчивые клинья сходились к антрацитовому фокусу. На полупрозрачных плоскостях выпадали знаки зла и несчастья, свастики, черепа, "змеиные глаза" на игральных костях[10]. Если смотреть в фокальную точку прямо, там словно вообще ничего не было. Только после двенадцатой попытки Кейс увидел боковым зрением блестящую, как обсидиан, акулообразную форму, черное зеркало ее поверхности отражало слабые, далекие огоньки, никак не связанные с близлежащими участками матрицы.
— Это и есть жало, — пояснил конструкт. — Мы его двинем, как только "Куанг" совсем подружится с ядром Тессье — Эшпулов.
— А ты, кстати, прав, — заметил Кейс. — Существует некий аппаратно встроенный внешний контроль, который должен держать Уинтермьюта в рамочках. Хотя ты и сам видишь, в каких он там…
— Он, — прервал его конструкт. — Он. Поосторожнее с такими словами, не "он", а "оно". Я долблю тебе это раз за разом.
— Это код. Всего одно, если верить ему, слово. Кто — то должен сказать это слово некоему хитрому, с прибамбасами, терминалу, стоящему в некой комнате, сказать в тот самый момент, когда мы пробьем лед и займемся начинкой, какая уж она там есть.
— Ты бы сходил пока, погулял, — посоветовал Флэтлайн. — "Куанг" работает медленно, но верно.
Кейс вышел из матрицы.
Мэлком смотрел на него почти испуганно:
— Ты снова был мертвый, брат.
— Бывает, — ответил Кейс. — К этому тоже привыкаешь.
— Ты играешь с силами тьмы.
— А ты что, можешь предложить что — нибудь поинтереснее?
— Любовь Джа, Кейс, — сказал Мэлком и отвернулся к рации. Кейс посмотрел на перепутанные косички, на веревки мускулов, играющие под темной кожей рук.
И вернулся в киберпространство.
И перешел в симстим.
Молли рысцой бежала по коридору, возможно — одному из прежних. Застекленных ящиков больше не было, Кейс решил, что они приближаются к концу веретена — тяготение стало еще слабее. Еще немного, и Молли уже не бежала, а почти летела над ковровыми волнами. Еле заметное покалывание в ноге…
Коридор резко сузился, повернул и разделился надвое.
Девушка свернула направо и стала подниматься по издевательски крутой лестнице, боль в ноге заметно усилилась. На потолке — плотно увязанные жгуты проводов, цветокодированных нервов машинного мозга. Стены в пятнах сырости.
На треугольной лестничной площадке Молли остановилась и потерла ногу. Снова узкие коридоры, только теперь — с коврами на стенах. Стоп. Еще одно разветвление, на этот раз — в три стороны.