— Слушай, — горячо начал Ривьера. — Ну какая тебе, спрашивается, радость слушать, как выворачивается этот прогоревший мошенник, наблюдать его последнюю, отчаянную попытку кинуть тебя? Зрелище будет, уверяю тебя, самое тошнотворное. В конце концов он бухнется на колени, готовый продать родную мамашу, предложит тебе свои крайне неквалифицированные сексуальные услуги…
— А что бы делала я на его месте? — весело расхохоталась 3–Джейн.
— Сегодня призраки поцапаются, и всерьез, — сказал Кейс. — Уинтермьют поднимается против второго духа — Нейроманта. Он принял окончательное решение. Ты это знаешь?
— Ну — ка, ну — ка, расскажи поподробнее, — подняла брови 3–Джейн. — Питер, он тоже болтал о чем — то в этом роде.
— Я встретился с Нейромантом. Он вспоминал твою мать. Думаю, он — нечто вроде огромной памяти для записи личностей, только с постоянным прямым доступом через оперативку. Все конструкты думают, что они и вправду там, по — настоящему, но все события для конструктов повторяются и повторяются, движутся по вечному кругу.
3–Джейн оставила кресло — каталку и подошла поближе.
— Где это — там? Опиши мне это место, этот конструкт.
— Пляж. Серый, как нечищеное серебро, песок. И такая бетонная штука, вроде бункера… — Кейс помедлил, вспоминая, — В общем, ничего особенного. Только старый полуразрушенный бункер. А если долго идти в одном направлении, то снова выйдешь туда, откуда вышел.
— Понятно, — кивнула 3–Джейн. — Марокко. В юности, задолго до замужества, Мари — Франс провела на этом пляже целое лето, одна, в заброшенном блокгаузе. Там — то она и сформировала основы своей философии.
Хидео выпрямился и сунул кусачки в карман. В руках он держал обломки стрелы. Мэлком сидел с закрытыми глазами, крепко вцепившись в пробитый бицепс.
— Сейчас я перебинтую, — сказал Хидео.
Кейс бросился на пол, не дав Ривьере времени толком прицелиться. Сверхзвуковыми комарами взвизгнули над ухом стрелы. Катясь по полу, Кейс увидел, как Хидео исполнил очередное па своего танца; передняя, с бритвенными наконечниками, половинка стрелы развернулась в его ладони, легла вдоль напряженно выпрямленных пальцев. Молниеносное движение руки, и стрела вонзилась в тыльную сторону ладони Ривьеры. Игольник отлетел на метр в сторону.
Ривьера завизжал. Но не от боли. Это был вопль ярости, настолько чистой, всепоглощающей, что в ней не оставалось ничего человеческого.
И тут же из Ривьеры ударили две тонкие ослепительно — яркие иглы рубиново — красного света.
Ниндзя издал какой — то хрюкающий звук, отшатнулся, закрыв глаза руками, и замер.
— Питер, — негромко сказала 3–Джейн, — ты хоть понимаешь,
— Он ослепил твоего клонированного защитника, — устало констатировала Молли.
Хидео медленно отнял от лица ладони. Застыв от ужаса, Кейс смотрел, как от невидящих глаз поднимаются клочья не то пара, не то дыма…
Ривьера весело улыбнулся.
Хидео повторил прежние движения своего танца, но теперь — в обратном порядке. Когда он остановился прямо над луком, стрелой и обрезом, улыбка Ривьеры померкла. Хидео нагнулся — поклонился, как показалось Кейсу — и подобрал лук со стрелой.