КОДА
ОТЪЕЗД И ВОЗВРАЩЕНИЕ
24
Она ушла. Кейс почувствовал это сразу, как только открыл дверь их номера. Черные пуфики, деревянный пол, натертый до тусклого блеска, бумажные ширмы, расставленные со столетиями воспитанной заботливостью. Она ушла.
На черном лакированном баре лежала записка — один листок, сложенный пополам и придавленный сюрикеном.
Кейс выдернул его из — под девятиконечной звездочки и развернул.
СЛЫШЬ, ВСЕ БЫЛО О"КЕЙ, НО ЭТО РАССЛАБЛЯЕТ, А У МЕНЯ СВОЯ ИГРА. СЧЕТ Я УЖЕ ОПЛАТИЛА. НАВЕРНОЕ, Я ТАК УСТРОЕНА. НЕ ИЩИ НА СВОЮ ЗАДНИЦУ ПРИКЛЮЧЕНИЙ, ЛАДНО? ЦЕЛУЮ, МОЛЛИ.
Он скомкал записку и бросил ее рядом с сюрикеном. А затем подцепил звездочку пальцами и подошел к окну. Эта штука обнаружилась в кармане куртки, когда они улетали с Сиона на пересадочную станцию "Джи — Эй — Эль". Кейс взглянул на сюрикен. Когда Молли делали последнюю операцию, они приехали в Тибу вместе и как — то раз проходили мимо магазина, где она покупала этот подарок. В тот вечер, пока Молли была в больнице, Кейс пошел в "Тацубо" проведать Раца. Что — то мешало ему сделать это раньше, в первые пять приездов, а вот тут почему — то захотелось.
Рац обслужил его, словно не узнавая.
— Рац, — сказал Кейс, — это же я, Кейс.
Старые, усталые глаза, глядящие из темной паутины морщин.
— А, — пожал плечами Рац. — Артист.
— Я вернулся.
— Нет. — Бармен медленно покачал тяжелой, коротко стриженной головой. — Ночной Город, артист, не то место, куда возвращаются.
Завывая розовым манипулятором, он прошелся по стойке грязной тряпкой, а затем повернулся к очередному клиенту. Кейс допил пиво и ушел.
А теперь он трогал шипы сюрикена, один за другим, медленно поворачивая стальную звездочку в пальцах. Звезды. Судьба. Я так никогда и не воспользовался этой хреновинкой.
И так и не узнал, какого цвета у нее глаза. Так не видно, а она не сказала.
Уинтермьют победил: воссоединился как — то с Нейромантом и стал иным, тем, что и говорило с ними через платиновую голову, сообщая, что записи Тьюринга искажены, все свидетельства их преступления уничтожены. Паспорта, добытые Армитиджем, оказались вполне настоящими; не обошлось и без вознаграждения — они с Молли получили в свое распоряжение весьма приличные суммы, лежавшие в неком женевском банке, на номерных счетах. "Маркус Гарвей" вскоре будет возвращен, Мэлком и Аэрол тоже получат деньги, через багамский банк, ведущий операции с Сионским кластером. По пути к Сиону, на борту "Вавилонского рокера", Молли рассказала о ядовитых капсулах.
— Наше нечто говорит, что будет все в порядке. Оно залезло тебе в башку и заставило твой мозг сгенерить нужный фермент, так что теперь вся микотоксиновая дрянь отслоилась и болтается в крови. Сиониты сделают тебе переливание — полную промывку кровеносной системы — и все будет о"кей.
Он крутил в пальцах стальную звездочку, смотрел на Императорский Сад и вспоминал момент, когда "Куанг" проломил лед под башнями, свой единственный, мимолетный взгляд на информационную структуру, заложенную Мари — Франс, покойной матерью 3–Джейн. Момент озарения. Он понял, почему Уинтермьют сравнивал эту структуру с осиным гнездом — но не почувствовал никакого отвращения. Мари — Франс насквозь видела все это липовое криогенное бессмертие; в отличие от Эшпула и их детей — всех остальных, кроме 3–Джейн, — она не захотела растянуть свое время, превратить его в ожерелье из теплых проблесков, нанизанных на долгую цепь зимы.