— Не надо, я сам разберусь, может она мне не понравиться?
— Ну и что? Какая разница?
— Как какая? Может у нее уши торчком и губы страшные как у муклы?
— Да нет, обычная девочка, твоя сверстница, не дрейф пацан!
— Ну, не знаю, а если ее мать подумает, что я хочу, с ее дочкой, того...
— Чего того?
— Ну типа целоваться? Краска опять прильнула к ушам и они затрепетали как языки пламени.
— А для чего мы хотим вас спрашивается познакомить? Слушай, не надо нас за дураков держать! Положено и тебе и девушке общение. А там как... главное чтобы без последствий. Я обхватил голову руками.
— Ма, не знаю на такие темы, с тобой разговор.
— Темы. Ты сам, что думаешь, из пробирки вылупился? Темы. Ничего тут такого нет. Тупой ты, как валенок. Завтра в обед придут. С утра сходи, подстригись. Ни слова не сказала золотая рыбка в моем лице, а только хвостиком махнула, и уплыла к себе... в комнату.
Теперь я увидел полдень. Солнце стояло прямо над моей головушкой и нещадно припекало. До камня не ходил, денег все равно нет. Пошел хозяйство проверить. Хозяйство цвело и пахло. Буквально огород цвел и пах! Картину портила только одна деталь. Маленькая жилистая девочка со смуглой кожей. Девочка пыряла ведра. А я уставился на плотную спину. Спина меня не видела, продолжала ором подгонять девочку, а указующим перстом правой руки направляла в нужную сторону. Новенькая в одном темпе, не ускоряясь и не замедляя шаг, безропотно выполняла чужую работу. Варя мотыжила грядки, и гневно раздувая ноздри, поглядывала на свою ненавистную мачеху. Иван с Семеном ставили третью бочку рядом с двойняшками.
— Иван, ко— мне! Иван, пригнулся как от выстрела, и молодым сайгаком прискакал на зов.
— Ваша милость. Чудо как хороши ваши порошки. Не передать словами...
— Не передать словами, как чудно плохо, ты выполняешь мои распоряжения. Я грозной тучей посмотрел на вмиг сжавшегося в точку старика.
— Ваша милость. Третью бочку с сыном ставили чтобы запаса воды побольше хватало на полив. Я подумал...
— Подумал правильно. Молодец! Иван чуть приосанился, чтобы через секунду опять скукожиться.
— Ты не заметил, кто занимается поливом?
— Новенькая, ваша милость...
— А кто должен заниматься?
— Елизавета должна, но ей еще нездоровится.