- Ничего не могу! Понять не могу. Не знаю, что делать. Но точно знаю, нужно что-то делать. Обязательно!
- Делай-делай, - буркнула та.
Он прекратил чесаться, успокоился и сел.
- Надо идти к людям, - задумчиво сказал он, - просить их..., нет, заставить освободиться. Заставить раскрыть то, что есть у каждого из них. Но ведь они меня не послушают. Не услышат. Они слышат лишь голос диктора вечерних новостей, и еще ведущего телешоу "Вперед в будущее". Меня они не услышат.
Он нервно елозил бинт по подоконнику.
- Заперты собственным умишком. Но все может быть по-другому?
Он с надеждой посмотрел на Розу, словно та знает ответ.
- И многим помогли твои апостолы? - спросила девушка.
- Может быть, может быть...
Марк вдруг поднялся и поднял руку вверх.
- А может плюнуть на все и улететь? Полетишь со мной?
- Куда? - Роза замахала руками будто крыльями. - В окно?
Марк погрустнел, отвернулся и снова уставился в немытое стекло. Казалось, он был далеко отсюда, за гранью солнечного утра, где-то там, в другом мире.
- Марк очнись! - крикнула Роза, - подумай о себе. Мы в бегах. Ты это понимаешь? В бе-ега-ах! А ты о человечестве и о полетах.
Ей надоела его юношеская рефлексия.
- Пойду к людям, пойду к людям, - передразнила она, раздраженно дернув плечами, - сначала оживи.
Роза посмотрела на него внимательно и строго, как на ребенка, будто хотела передать взглядом все, что думает о его душевных метаниях, таких неуместных сейчас.
- Соберись, Марк, - приказала она, - иначе не быть тебе апостолом. Убэшникам все равно, апостол ты или бомж. Сгниешь в тюрьме, и я вместе с тобой.
- Ты опять меня спасешь, если что, - улыбнулся Марк.
- Значит так, - Роза сделала серьезный вид, - а теперь давай серьезно. Что мы имеем. С первого взгляда, конечно, все плохо, но мы же не в послевоенное время живем.