Его можно было осуществлять напрямую. На улице человек с полицейским значком действительно мог что-то сделать перед лицом несправедливости. То, что происходило после пресечения преступных действий, иногда оставалось тайной, но, проявляя в момент ареста снисходительность, вручения судебной повестки — неожиданную терпимость, а во время нешуточной облавы поддерживая, наставляя или применяя силу, патрульный полицейский мог установить истинную справедливость.
Дело было в том, чтобы установить стандарт и применять его всегда, без исключения, ко всем.
Включая себя самого.
Для Парка это было просто, как дважды два.
Но невыносимо тяжело для всех, кто с ним работал.
Что и было одним из доводов, которыми убеждал его капитан Бартоломе:
— Тебя не любят.
Стоя у себя в кабинете перед фотографией с автографом, где он мальчишкой стоит рядом с улыбающимся Вином Скалли,[5] Бартоломе пожал плечами:
— Я говорю не для того, чтобы тебя обидеть, но это так и есть.
Парк смотрел на бейсболку с эмблемой лос-анджелесской полиции, которую держал в руках.
— А мне и не обидно.
— А я и не думал, что ты обидишься. И это еще одна причина, почему я считаю тебя подходящим для этого дела. Легче работать, когда тебе наплевать, что тебя не любят.
Парк провел рукой по затылку, пощупал резкую горизонтальную линию волос, постриженных парикмахером по нижнему краю ежика.
— Не то чтобы мне было совсем все равно, капитан. Все зависит от того, почему меня не любят.
Бартоломе сунул кончик языка за нижнюю губу, потом высунул обратно и облизал зубы.
— Значит, тебе наплевать, когда тебя не любят из-за того, что с тобой невозможно работать? А другие причины для неприязни тебя могут беспокоить, так, что ли?
Парк перестал теребить волосы.
— Мне наплевать, когда со мной не хотят работать, потому что я знаю, что прав.
Брови капитана наркоуправления приподнялись.
— Господи, Хаас. Неудивительно, что тебя не любят.
ebooksa