Неспящие

Он покачал головой:

— Merde. Дерьмо собачье.

Плюнул в окно в сторону зеленовато-серых палаток.

— Без башни. Стреляли без разбору. Да?

Я кивнул, прекрасно понимая безбашенность стреляющих без разбора американских войск на стрессовых позициях.

— Да.

Он показал на часы:

— Через полчаса после уведомления. Сообщите на подходе. Я буду готов к взлету.

Пилот сделал жест, как будто нажимал кнопку большим пальцем, и я передал ему свой «Пенк-KDDI», телефон, который брал на работу, потому что его металлическая отделка очень походила на отлив определенных сортов оружейной стали. Так он помогал мне сосредотачиваться. И вдобавок стильно выглядел.

Пилот раскрыл его, набрал номер, и через секунду целый полк пропел «Ле Буден»[13] в кармане на плече его бронежилета. Он вынул из кармана свой «Сименс-М75», нажал красный иероглиф и положил телефон в карман, а мне протянул «Пенк».

— У вас есть мой номер. Чем быстрее, тем лучше. Из-за террористов воздушное пространство уже дважды закрывали. Если его снова закроют, я вам позвоню. Чтобы вы сами вернулись домой. Если хотите. Или ждите здесь. Сколько. Не могу сказать.

Да уж, чтобы я сам вернулся домой…

Двадцать пять километров до Сенчери-Сити. Почти десять до относительно безопасных мест, которые начинаются севернее бульвара Венис. Я не сомневался в том, что смогу пройти это расстояние целым и невредимым, но чтобы сделать это совсем наверняка, понадобились бы, пожалуй, целые сутки. Я бы чувствовал необходимость не высовываться без нужды. Мне представилось, как я, вывалянный в грязи и траве, ползу на брюхе по канавам и коллекторам, часами выжидая на перекрестках, пока не удостоверюсь, что вероятность быть подстреленным снайпером, засевшим в ожидании, пока я выйду из укрытия, достаточно низка и позволяет мне отважиться на короткую перебежку.

Я улыбнулся пилоту:

— Я потороплюсь.

Повесил на плечо сумку «Туми» и пошел от вертолета с логотипом «Тысячи журавлей», перламутрово блестевшим у него на боку в огнях прибывающего из Гонконга А-380, в каком-то странно приподнятом настроении. Может быть, меня обрадовало то, что пилот решил позвонить на свой телефон с моего, так что теперь у нас были номера друг друга? Ведь в конце концов он мог бы с таким же успехом продиктовать мне свой номер.

Французский вертолетчик. Лихой, как марсельский полицейский с разбитым носом. Он летал в Дарфур с гуманитарной миссией и явно был превосходным специалистом. Леди Тидзу брала только первоклассных контрактников. Судя по его рингтону, он когда-то был легионером. Вполне извинительно, если от этого всего разыграется воображение.

Неподалеку ждала черная «акура» с логотипом «Тысячи журавлей», ключ вставлен в зажигание. Я распахнул дверь и бросил сумку на пассажирское сиденье, насвистывая под нос «Марсельезу» и настраивая свой разум на освобождение, перед тем как отправиться на поиски того, что желала леди Тидзу.

9/7/10

Роуз не хочет, чтобы я ехал. Когда я вернулся домой, она была в детской с малышкой. Малышка лежала в кроватке, и звуковое устройство для засыпания издавало звуки прибоя. Она не спала, но и не плакала. Ее глаза казались остекленевшими, как будто она ничего не видела. Дочка что-то негромко лепетала, как будто разговаривала во сне. Роуз говорит, просто она теперь так спит, малышка, что дочка не перестала спать, просто она теперь спит с открытыми глазами. Роуз говорит, что малышка не больна. У нее колики, поэтому она все время плачет, и плач выматывает ее, и она засыпает прямо с открытыми глазами. Жена считает, что малышка так реагирует на стресс в доме.