Гиперсеть

Уходите! – взмолился в душе Савва, имея в виду Иннокентия и Лёшу.

Справа вырос у окна, замахиваясь, верзила в камуфляже.

Савва выстрелил дважды – в руку с гранатой, потом в плечо здоровяка, укладывая его на землю.

Шею охватил озноб, и он, спасаясь от пуль, снова вынужден был нырнуть вниз, под защиту самодельной скульптуры, изображавшей медведя, перекатился дальше, подхватывая тело бойца с гранатой и прикрываясь им, как щитом. Пуля, выпущенная из снайперской винтовки (осознание этого факта отстало от самого факта всего на доли секунды), тяжело шлёпнулась в спину верзилы.

Савва понял, что это стреляет очнувшийся снайпер, с которым он боролся ещё до атаки отряда. Рука сама вывернула ствол пистолета в нужную сторону, палец мягко вдавил курок. Все оставшиеся в обойме пули «зубра» прошили забор ровной линией, будто вычерченной рукой опытного геометра. Сознание в этом процессе не участвовало, тело действовало, подчиняясь интуитивно-рефлекторной части психики, и поэтому не ошибалось даже на миллиметр.

Снайпер больше не подавал признаков жизни.

Савва перезарядил пистолет, отбросил тело убитого спецназовца, прислушиваясь к взрывам и стрельбе в доме с другой стороны, определил вектор своего движения и прыгнул в проём взорванной двери, всё ещё дымящейся, воняющей порохом и жжёным деревом. По его расчётам, от ворвавшейся команды осталась примерно половина, и все они продолжали атаку, несмотря на гибель командира, что говорило, во-первых, о прекрасной оперативной выучке группы, и во-вторых, о запрограммированности бойцов на ликвидацию объекта любой ценой.

Граната, попавшая через окно в гостиную коттеджа, учинила внутри полнейший разгром, а вторая, дымовая, породила слоистое белое облако, скрывшее интерьер. Обострённое чутьё Саввы не обнаружило своих (Лёша и его подопечный, очевидно, скрывались на втором этаже), и он снова дал свободу «бессозналке», хорошо ориентируясь в помещениях дома и обнаруживая противника раньше, чем его замечали киллеры.

Одного «проинтуичил» в коридорчике до гостиной, уложил двумя выстрелами.

Второй, крадущийся вдоль бытового блока с ванной и туалетом, открыл огонь из автомата, и Савва решил поединок в свою пользу броском свето-шумовой гранаты.

Граната лопнула с громовым раскатом (у Саввы едва не лопнули барабанные перепонки, он находился слишком близко от места взрыва), в коридорчике расцвёл ярчайший огненный пузырь, громила в камуфляже с неслышным криком подскочил к потолку, зажимая глаза, и Савва снял его одним выстрелом. Рванул к лестнице, ведущей из гостиной на второй этаж коттеджа.

Интуиция не подвела и на этот раз.

Уже будучи на втором этаже, он змеиным извивом тела скатился в угол лестничной площадки, пропуская очередь слева от себя, буквально в паре сантиметров от затылка, но спрятаться было негде, перила лестницы послужить защитой от пуль не могли, мысль прыгнуть вниз пришла слишком поздно, вторая подняла его с пола: ни одна пуля не убивает человека мгновенно! – он метнулся в коридорчик, собираясь выпустить в невидимого до сих пор стрелка всю обойму… и едва успел остановить палец на курке.

В глубине коридорчика прогремела короткая очередь, и стрелок выпал из двери первой спальни.

– Не стреляйте! – крикнул Лёша, выходя из двери второй спальни, наискосок от первой.

Савва метнулся к нему.

– Где Кеша?!

– Здесь я, – объявился радиогений, разгорячённый боем и своим участием в нём; он был весь облеплен птичьим пухом, лиловый от волнения, но ни капли не испуганный. – Я в кого-то попал, там, в саду.

– Уходим!

– Сколько их всего? – кивнул Лёша на лестницу.