Заметив, как неприязненно сжались губы Тихомирова, она перестала смеяться, добавила виноватым тоном:
– Извини, шутить в такой день грешно. Жаль, что ушла баба Уля. Я её тоже любила. Кристальной души был человек.
Помолчали.
Потом Лилия допила глинтвейн, поставила чашку на стол, остро пригляделась к лицу Кирилла.
– А ведь ты, похоже, не простил… ведь так?
Кирилл стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего. Прошлое всколыхнулось в душе с такой силой, что заныло сердце.
Лилия понимающе качнула головой, усмехнулась сквозь все ту же странную грусть и боль.
– Похоже, шансов у меня нет.
– У нас разные жизни, – с трудом разлепил губы Кирилл.
– Наверное. Ты не хочешь спросить, как я живу?
Он посмотрел ей в глаза, но прямого взгляда не выдержал, отвернулся. Сказал глухо, понимая, что выглядит неуверенно:
– Нет!
В своих мечтах он не раз проигрывал ситуацию возвращения жены, но там все было так романтично и празднично, можно сказать, торжественно, что едва ли могло реализоваться в жизни. И он не был уверен, что простил жене её увлечение. Он тогда уехал в Германию и год не возвращался, выполняя задание, требующее полной самоотдачи. Но она этого не поняла и демонстративно подала на развод…
– Что ж, значит, не судьба, – сказала она с грустной улыбкой, превращаясь в прежнюю Лилию, властную и своенравную. – По правде говоря, я тоже редко вспоминала тебя, такого прямого и твердого. Мой второй муж ни разу не дал мне повода сомневаться в нем.
– А я давал?
– Во всяком случае, ты никогда не делился со мной своими заботами, никогда не спрашивал меня, чем я занята… – Она прервала себя. – Впрочем, зачем я тебе об этом говорю?
Кирилл отвернулся, помолчал.
– Кто твой муж?
– Он недавно погиб… при странных обстоятельствах. Авария на шоссе, взорвался бензовоз… я чудом осталась жива… Сообщаю не для того, чтобы ты сочувствовал.
– Прости…