– Руки! – заорали в два голоса ворвавшиеся в спальню милиционеры. – За голову! К стене!
Бекасов оглянулся.
Его держали на прицеле автоматов именно милиционеры – сержант и лейтенант, а не спецназовцы. А в коридоре за дверью стоял начальник милиции Норильска, качаясь с носка на пятку, руки в карманах брюк, и смотрел, прищурясь, на майора, словно решал задачу: убить его сейчас или попозже.
Допрос вели трое, в той же спальне: следователь от милиции, какой-то мужчина в штатском и начальник УВД, то и дело говоривший с кем-то по мобильнику.
Бекасов спокойно ответил на все вопросы, вежливо попросил телефон – у него всё отобрали, – чтобы позвонить в Москву.
– Тебе он уже не понадобится, – буркнул мужчина в штатском, посмотрел на подполковника. – Отпечатки пальцев сняли?
– Умный, гад, – криво улыбнулся следователь, – успел стереть все отпечатки.
– Тогда вы ничего не докажете.
– Докажем, – с нажимом сказал начальник УВД.
Мужчина посмотрел на часы, направился к двери.
– Отпечатки должны быть. Разработайте мотивацию.
Дверь закрылась.
– Послушайте, – проникновенно сказал Бекасов, понимая, что его позиция слабеет. – Зачем вам это нужно? Я ведь выполняю задание вышестоящего начальства и до сегодняшнего дня не знал ни Голубенского, ни его телохранителя. Приедет следственная комиссия из центра и во всём разберётся.
– Что тебе рассказал Глыбов? – пропустил мимо ушей его тираду подполковник.
– Ничего существенного.
– Зачем ты его искал?
– Поговорить. Интересно всё же, почему так просто можно убить хорошо охраняемого человека. А Глыбов был ближе всех к покойнику. Может быть, он всё и устроил?
Следователь и начальник УВД переглянулись.
– Зачем ты убил Глыбова? – заученно повторил следователь.
Савва вздохнул.